Пришлось повторить ему вопрос.
— Три земли, — профессор полез в один из кармашков, будто там лежала подсказка. Вынул платок и начал старательно тереть лоб. Летняя жара была ему неприятна. — Три земли — это тундра, ил и речные камни. Так буряты раньше говорили про золото, которое мыли на реках, — что оно лежит под тремя землями. Где, говоришь, это написано?
Профессор впервые проявил интерес к разговору. Артём показал ему дедушкин листок с соответствующей записью.
— Любопытно… — протянул Тюрин.
— Ещё вопросы? — Сергей Николаевич посмотрел на жену.
— Кто такой Дёмин?
— Стыдно не знать! Старик Корчагин не одобрил бы.
— И кто это? — Марина Викторовна давно перестала обижаться на манеру мужа говорить.
— Ну, для таких справок у нас есть специалист.
В гостиной стало тихо. Все смотрели на Тюрина. Тот увлёкся своими мыслями и, вновь рассматривая записи Виктора Каюмовича, не сразу понял, что все ждут от него ответа. Услышав неожиданную тишину и почувствовав внимание, оживился.
— Дёмин? — Тюрин пожал плечами. — Простой каторжник.
— Не простой, а беглый! — поправил Сергей Николаевич.
— Ну да, — согласился профессор. — Беглый. В тысяча восемьсот шестидесятом году сбежал из Александровского централа. Собственно, тогда сбежала целая артель. Спрятались в Саянах, там все и погибли. Бежали-то зимой, в холода. Это сейчас по берегу Китоя тянутся тропинки, а тогда глушь была.
Тюрин неожиданно замолчал. Опять погрузился в свои мысли. Сергей Николаевич знал эту особенность друга.
— И? — вкрадчиво спросил он.
— Ну что? До Шумака добрались четверо. Среди них был Дмитрий Дёмин. Прятались там в пещере. К весне в живых остался только Дёмин. Дальше было проще. Зайцев сторожил, белок, шишковал, черемшу, ягоды собирал. Плёл себе верши[5], рыбу ловил. Опытный был, знал, как в тайге держаться. Кочевал с места на место, чтобы охотникам не попасться. Потом, говорят, увидел в речке золотой песок. По устью добрался до жилы, которую эта речка и подмывала. Наковырял себе самородков, да и подался в Тунку. На золото купил свободу и зажил спокойно. По пьяни кому-то про свою жилу рассказал, вот и пошли сказки. Вроде бы как нашёлся купец, который за хорошие деньги купил у Дёмина приметы, по которым можно было добраться до жилы. Но ничего не нашёл. Приметы там были путаные. «От речки иди по пиритовой жиле, оттуда, видя две горы-шапки, пройди в вершину ключа, берущего начало у шапок» и так далее. С такими приметами можно до второго пришествия по Саянам гулять. Там этих ручейков — сотни тысяч, и какой из них дёминский — непонятно. Вот и вся история.
— Отлично! — Сергей Николаевич хлопнул в ладоши. — Всё сходится.
— Ничего не сходится, — поморщился Тюрин.
— Детали не идут в счёт.
— Детали? Читай «Советскую Азию» от тысяча девятьсот тридцатого года, статьи профессора Львова. Сам увидишь, что не в деталях дело.
— Ну, во-первых, ты знаешь, настоящий журналист читает только одно издание — то, в котором работает. А в нём — только одну статью. Свою собственную.
Тюрин усмехнулся.
— А во-вторых, документам Корчагина и двум самородкам я доверяю куда больше, чем всем твоим советским львовым вместе взятым.
Тюрин хотел что-то ответить, но осёкся — увидел в руках у Артёма нефритовую статуэтку.
— В результате могу сказать одно! — Сергей Николаевич остановился посреди гостиной. Такая фраза означала, что говорить он будет ещё долго. — К нам в руки попала замечательная история. И мы не можем её упустить.
— Что ты хочешь сказать? — Марина Викторовна поднялась с кресла.
— То, что мы пойдём вслед за твоим отцом, по его карте!
— Ты с ума сошёл!
Если бы кто-то в эти мгновения взглянул на Тюрина, то очень удивился бы, заметив, как изменилось его лицо. Скуки и сонливости как не бывало. Под толстыми щеками нервно заходили желваки. Пот на лбу проступил ещё обильнее. Утирая его платком, профессор медленно приближался к Артёму, не отводя зачарованного взгляда от статуэтки в его руках.
— Хочешь сказать, тебя не интересует судьба Корчагина? — язвительно спросил у жены Сергей Николаевич.
— Тебя интересует только громкая история, а не мой отец!
— Статья в газете — это приятный бонус, не более того.
— Только не надо мне об этом рассказывать!
