130 Ср. у СА в «Воинском уставе» (глава 5): «У них был следующий обычай: воины рассаживались по отведённым им местам за общим столом либо в соответствии со своей славой и доблестью, либо в зависимости от продолжительности своей службы (temporis prioritatem), либо принимая в расчёт знатность своего рода, с тем чтобы более почётные места достались либо тем, кто был этого более достоин, либо дольше находился на службе (tempore priores)».
131 Ср. там же у СА: «У людей, служивших в древности при дворе, тех, кто в настоящее время называется «воинами», было заведено по очереди самим служить друг другу, обходясь без каких-либо оруженосцев и слуг. Поэтому они решили, что, если кто-то из них ведёт коня своего товарища на водопой, то на обратном пути он должен пользоваться обеими лошадьми по очереди, и пока один конь будет везти всадника, другой должен идти налегке. Если же кто-то, отправляясь к воде верхом на чужой лошади, из жадности воспользуется ей как покидая поселение, так и возвращаясь в него, то относительно каждого из этих случаев должен был трижды собираться тинг, на котором этот человек всякий раз должен был быть осуждён свидетельством как минимум двоих своих товарищей по дружине, после чего его место во время трапезы перемещалось на одного человека дальше от головы стола. Точно такой же приговор они постановили выносить и тому, кто во время кормёжки лошадей трижды был уличён в том, что отдавал своему коню колосья, а чужому — лишь пустую солому, и относительно чего, как и в предыдущем случае, на суде было представлено свидетельство двух его товарищей. Также и если кто-нибудь заведёт своих лошадей в воду выше по течению реки и начнёт мутить в ней воду таким образом, что другие уже не смогут её пить, то в этом случае следовало точно так же три раза призывать свидетелей, после чего осуждённому выносился этот же приговор. Так, за похожие преступления полагалось одно и то же наказание. Более того: если его упорство будет отмечено тремя случаями непослушания и он откажется раскаяться, они постановили, что в таком случае он должен будет занять за столом последнее место. Они также постановили, что любой из дружинников, кто по решению суда кинет в этого человека костью, не будет обвинён из-за этого в проявлении какого-либо безрассудства или дерзости. Кроме того, чтобы во время трапезы или возлияний с ним никто не общался, он обычно сидел в одиночестве, вынужденный довольствоваться лишь своими миской и кубком».
132 Ср. в соответствующем месте текста этого закона на датском языке: «Если король захочет прогнать какого-нибудь мужа из этого воинского братства, то сначала он должен через двух его боевых товарищей призвать этого человека из его владений или того места, где он живёт, к своему двору на сходку дружинников, заранее установив точные день и место встречи. Если тот не явится на эту сходку, во второй раз этого человека король должен призвать в свой дом, точно так же заранее установив точные день и место встречи. Если тот снова откажется приходить на сходку, то в третий раз они должны будут прийти к нему домой и там объявить ему, когда и где он должен появиться» (Historia legum castrensium, р. 161).
133 В датском тексте этих законов: «если обвиняемый присутствует на судебном заседании и король, приведя подтверждённое присягой свидетельство двух его товарищей по дружине, сможет изобличить его в том, что этот человек хотел лишить его жизни или королевства, то его следует изгнать из боевого братства и лишить жизни» (Historia legum castrensium, р. 161).
134 Вероятно, об этом же законе Саксон говорит ниже, в 11-й книге (11.10.7–1.2).
135 Ср. у СА в «Воинском уставе» (глава 14): «Если же кто-то был признан виновным в каком-нибудь постыдном преступлении, дабы впредь этот человек не осмелился выступить с каким-нибудь предательским замыслом против своего господина, его осуждали и приговаривали к лишению не только жизни, но и всего своего имущества. Итак, они постановили, что поступить в этом случае нужно следующим образом: если король кого-нибудь в измене или в преступлении против своего величества… [в этом месте в рукописи лакуна]. И вот, собравшись на берегу, они должны были ждать до тех пор, пока складки паруса не наполнит ветер и корабль не исчезнет из виду тех, кто следит за ним, или же, если ветер (букв.: «фавоний», т. е. западный ветер) не благоприятствует, то до тех пор, пока не перестанут быть видны всплески от ударов вёсел по волнам. Затем, подождав немного, пока корабль окончательно не скроется с глаз, по сигналу трубы они должны были громкими криками троекратно объявить о том, что все законы в отношении их бывшего товарища впредь недействительны. Если же он будет обвинён в совершении вышеуказанного преступления, находясь при этом на суше (букв.: «на родной земле»), то дружина, собравшись в полном составе (universum militare collegium), должна будет отвести его к густому лесу и там подождать на опушке, пока он не уйдёт настолько далеко, добравшись до каких-нибудь глухих и тенистых мест, что не сможет услышать их криков и восклицаний. После чего все собравшиеся дружинники в едином порыве должны будут троекратно воскликнуть и громко объявить, что этот человек уже никогда более, в т. ч. и по какой-либо другой дороге, не сможет снова присоединиться к ним. Поступив таким образом, в соответствии с этим законом, они брали на себя обязательство, что, если кто-то из их товарищей, имея у себя на одного человека или на одно копьё больше, впоследствии где-либо случайно встретит осуждённого и не нападёт на него, то в наказание за это он сам будет подвергнут такому же бесчестью и позору».
136 Ср. у СА в «Воинском уставе» (глава 10): «Однажды, когда король Канут по-прежнему наслаждался миром и тишиной в Англии, охваченный яростью, он в гневе обнажил меч и убил одного из своих воинов. Узнав об этом, всё войско пришло в сильное негодование, и сбежавшиеся отовсюду воины незамедлительно взялись за оружие. Однако когда стало известно, что убийство совершено рукой самого короля, они устроили тинг и начали усердно размышлять о том, что им следует предпринять. Мнения разделились, и приговор долгое время оставался неопределённым: следует ли из-за небывалости этого преступления наказать короля смертью или же к нему следует отнестись со снисхождением. Ведь если король будет осуждён, то все они окажутся как бы обезглавлены и будут вынуждены бежать из чужой страны; если же из уважения к королевскому званию отнестись к нему со снисхождением, то это проявление преступной жалости станет поводом для совершения таких же преступлений в будущем остальными. В конце
