уговариваемый, не подкупаемый…, нууу иии…
— Вот именно, что «ну и»… — нет ничего такого, мне кажется, что бы вытерпеть тогда не мог, для же тебя было… Сидел, как у Бога в запазухе, все, что хочешь у тебя было…, от коньяка, до арбузов — в шоколаде ведь чалился… Ну что тебе так встряло то?
— Ты ведь обо мне ничего не знаешь… Зачем тебе все это?..
— Да кажется мне, что ты что-то передо мною искупаешь, что ли… Хм… А ведь нечего тебе искупать-то!.. Мы ведь не на одной баррикаде то были…, по разные стороны, друг на друга через прицел смотрели, а не с открытым забралом в переглядочки игрались!..
— Ну хорошо…, надеюсь я на твою порядочность… В общем, не было никого преступления, потому и деньги в банке целы…, из своих личных кубышек я и «босякам» и шпане отчинил, что бы видимость создать, была на то причина — подкинул я тебе фуфель расследовать, сам его и заварил, да не рассчитал, что жена дура!.. — влип я по полной, Андрюха — это самый тяжелый и страшный кусок моей жизни, а ты невольно встал со своей принципиальностью между мною и возможностью спасти семью…
— Это как так…
— Да вот так! Пока я на нарах пузо почесывал, перестал дольку шпане давать, так от себя давал, не в обязон, конечно…, а им мало всегда…, это ты думаешь, что я из шпаны, а они во мне «фраерка ушастого» видели, а настоящего ни ты, ни они…
— Вообще ничего не понял…
— А и понимать нечего, пока я под тобой был, семью свою в Италии спрятал — знал, что попытаются, через нее на меня воздействовать…, а! В общем, выкрали они и жену, и дочь — жену «по кругу» и в расход, а дочь… — уже скоро двадцать лет ищу…, не знаю, Андрюх, — не найти мне ее… Вот так…, и нет у меня больше никого… А ты мне препоной тогда стал, мне на свободу в один день нужно было выскочить, а из-за тебя мне месяц корячился…, так что не обессудь! Не знаю даже, чего я к тебе так проникся! Вот почему я тебя единственный понимаю, ведь никто больше твоего бормотания то понять не может, а я прямо с первых слов…
— Не знаю, сам удивляюсь всему, ведь если бы не ты…, я ведь не забыл, как впервые в жизни слабинку дал — помнишь, вот ровно здесь, вот на этом полу целую банку красной икры размазал по полу, а потом собирал и ел… — не бывает в этой жизни ничего просто так: всему есть причина, и все есть причина!..
— Они ведь думали, что я в натуре фраерок! И я…, я когда этих двоих на помойке завалил, они так ведь до конца и не верили, что по пуле получат, даже хихикали, когда труп жены закапывали…
— Постой этооо… Так я ж это дело вел, вот только женщины там не было никакой — это ж прямо через день или два, как ты откинулся (освободился) их и нашли, ух их помучили — ты что ли?
— Хм… Искал, пытался хоть что-то узнать, да эти пентюхи почти ничего и не знали…
— Да, странное дело было, тогда многие не на шутку перепугались — за несколько с десяток трупов и причины никто понять не мог, а больше всех разнервничался «Нечай»…
— Чего нечаял?…
— Да жулик же ваш — этот Саша «Нечай»…
— Хм… А знаешь, может быть…, я теперь понимаю, зачем мы с тобой так сошлись — что ты мне сказать должен…, в смысле…, может быть, ты скажешь и сам не понимая, что в сказанном есть скрытый смысл, а для меня он будет откровением — я тебя должен услышать!.. Странная мысль…, но ведь ты сам сказал, что ничего без причины не бывает… Хм… А что значит «разнервничался» — это как-то выражалось?
— Да сначала человечек от него «подполз», с такой…, неприятной рожей, а потом он сам, как бы случайно встретился невзначай… Предложил денег — кругленькую сумму…
— За что интересно?
— За тебя…, за то, что бы я тебя раскрутил…, на тебя хоть, что-то повесил, ну хотя бы этих двоих на помойке…
— Так…, а ведь он единственный, навеееерное, о ком я… — забыл я про него совсем…, а ведь я ему столько сделал, ведь он с моей «посадкой» то в тюрьмушку многое потерял…
— Он, к тому же педофил… — это я на всякий случай, наши его прижали разок — откупился…, и почему таких вот отпускают, а других за буханку хлеба на пять лет…
— Это уже риторика…, я пока подумаю, а ты себе жахни эту новую бурду, из штатии (США) «контрабасом» [39]приперли, вот с этой вот байдой нужно мешать и колоть…
— Да я же иголки боюсь, как порядочный арестант члена…
— Ух, замурчал мусорок…
— Да с тобой свяжешься… Ладно, повернись-ка, сейчас сделаем… — «Нечай» не выходил из головы Ивана, с каждой мыслью он все более подходил под кандидатуру самого заинтересованного лица, но как он мог быть связан с пропажей дочери пока оставалось загадкой. Так бывает: мысль, кажущаяся поначалу стоящей, к моменту ее воплощения, почему-то теряет заряд инерции, так и оставаясь только мыслью, а ведь он еще перед болезнью посетить
