— Так, Вань, всей твоей команде нужно отчаливать в Обнинск в РОНЦ, я так понимаю через пару неделек…, так что ты никуда не денься, я тебе задачек понадаю, в группе девочка будет — совсем еще ребенок, но уже со своим ребенком, присмотри за ней. Алевтина — человек своеобразный, горя то хлебнула, а теперь еще и это… Женечку я себе возьму на это время, думаю, вместе с мужем легко справимся — больше девать малышку не куда. Да, куда ж она запропастилась то…
— Да, Танюшь, я может быть еще и не поеду…, если что сможешь еще кого-то найти на мое место, чтобы не пропало?
— Ой, намутишь ты, как всегда! Но дело твое… — конечно, найдем…
— Ну и слава Богу! А мы кого-то ждем?
— Да девочка одна хотела помогать, вроде бы не шутила… Виктория, такая высокая и без волос на голове — не много странно по нашим дням-то, но… — обещалась подъехать сейчас.
— Танюшь, ну мы тогда потопаем, звони, если что…, и это…, сведи нас с этой…, как ее…, ну с девочкой, у которой дочка Женечка, может еще помогу чем…
— Я тебе на мобилку номерок ее скину….
— Угу… — И уже выходя вместе с Мариной, в дверях он задумался и обратившись к девушке, поинтересовался:
— Послушай, Марин, а если ты судмедэкперт, чем же ты помочь фонду то можешь?
— Ну если мы уже «ты»…, то я еще и танатопрактик — покойников оживляю…
— Это как?
— Умрешь, узнаешь… Хе хе хе…
— Жестко…
— Ваня не подкатывай, у меня муж есть, и он шуток не понимает, да и я не очень…
— Вот те раз! Да и в мыслях…
— Даже в мыслях?…
— Ну прости, если что показалось…
— Поехали…, а вообще, я и как сестра — сиделка, и как психиатр, на похоронах, и как извозчик на машине, нашим онкологическим, много чем помочь можно — было бы желание!.. — Ваня с улыбкой, отвесил глубокий реверанс и хотел было уже усесться в удобное лоно своего «Ленд-Краузера», как перефирическим взглядом, заметил силуэт быстро идущего высокого человека, обернулся и уже со спины понял: «Женщина, почему-то без волос на голове. Длинновата, кажется…, наверное, та самая Виктория… хм, а это…, а это не Вика ли?» — всплыли в памяти слова разговоров с Викторией — дочерью его старого погибшего друга, почему то не выходящей никак, уже по прошествии стольких дней, после случайной встречи в отделении полиции, из его головы. Двадцать лет назад она была еще девочкой совсем, когда ее папу расстреляли в машине, а дальше…, не то, что бы ее следы потерялись, просто ему было не до того… Сегодня уже взрослый человек тридцать пять лет и целая история тяжелой жизни за плечами, а он уже совсем не молодой…, и совсем не здоровый.
— Ваня, ты чего, может поедем уже, я из-за тебя выехать не могу. Ты что приведение увидел? Или мужем моим перепугался?!
— А кто он у тебя?
— Пииисатель…
— А я почему-то думал, либо бандюган, либо богатей какой…
— Да неее…, просто писатель…
— Дашь почитать че-нить?
— Да боюсь ты после этого снова на «вы» со мной… Конечно… Ладно поехали…, а то опоздаю… — Сталин отъехал, пропустив машину жены загадочного писателя, заведомо позавидовав ему: «И девка хороша, и умница, и преданная… — вот где таких находят?!».
Снова припарковавшись, Иван, не в состоянии сдержать свой пыл любопытства, подсказывающий, что в ресторане его ждет настоящее изумление, а может быть и большее, подождал и направился внутрь.
Дама сидела спиной, на своих шпильках, при своем росте, даже сидя, казалась верзилой. Татьяна с удивление увидев его, пригласила движением руки за стол:
— Ты чего, Вань, забыл чего?
— Конечно, даже стыдно стало, обещал угостить, а ушел, даже счет не посмотрев…
— Е мое, я и забыла, че-то наскребла бы, но за все вряд ли… Это, кстати, Виктория, о которой я говорила, Виктория, а это, как ты поняла Иван Семенович…
— Ииивааан, я бы сказал. Викушка, не смотри на меня так, еще недавно я был крепок и с приличной шевелюрой…
— «Полторабатька»? Ты что ли? А я уж было думала потеряла тебя… — Вот тут он и застыл, еще не присев, но уже и не стоя в полный рост, зависнув над сидушкой своего задницей:
