угрозы, ни довольно жесткие Костины тычки. И даже от холодной воды из пульверизатора он лишь недовольно отмахивался, не открывая глаз.
Если только тащить его на себе. Но Метельков покрупнее Кости, и далеко тот его не упрет. Опять же до ближайших кустов, и там они полягут уже вдвоем.
Костя и Женя стояли возле дивана и растерянно переглядывались.
Самый простой вариант – оставить Лёху у Самойловых на ночь, дать ему проспаться. Но кто знает, что он может учудить, проснувшись с похмелья в незнакомой квартире, в которой кроме него находятся только девчонка и маленький мальчик.
Вот уж ситуация!
– Жень, давай я тоже останусь. Я от него ни на шаг не отойду. Устроюсь здесь в кресле.
Женя посмотрела на Костю, прямо в глаза. Или даже в зрачки. Заглянула глубоко-глубоко.
Костя выдержал. Не прятал он никаких задних мыслей и не радовался тайно, что появился повод заночевать у Самойловых.
– А как же твоя мама? – напомнила Женя. – Она будет тебя искать.
– Я ей позвоню, – сухо произнес Костя, выудил из кармана мобильник и ушел на кухню, не желая врать и выкручиваться при свидетелях. Особенно при таких.
Мама откликнулась не коротким «да», как часто бывало, а строгим вопросом, обычным для нее и безмерно доставшим Костю:
– Костя, ты где?
– Я… – Костя запнулся, но тут же невозмутимо продолжил: – У Лёхи Метелькова. – И, не дожидаясь маминых расспросов, принялся подробно объяснять: – У одноклассника. Ну, у него еще мамаша – председатель родительского комитета. – Это Костя нарочно добавил, для благонадежности. – Можно я у него заночую? Мы тут еще не доделали, да и тащиться домой не хочется. И ты мне можешь в любой момент позвонить.
Костя переживал, что мама захочет узнать, что же такое важное они там не доделали, и лихорадочно перебирал в уме варианты, но мама спросила о другом:
– А как же завтра в школу?
– В школу… – растерянно повторил Костя, хотел уже пообещать, что обязательно проснется пораньше и забежит с утра домой, но… – Мам! Какая школа? Завтра же воскресенье.
– Ну да, – смущенно согласилась мама, и пока она вновь не стала уверенной и непреклонной, Костя торопливо забормотал:
– Тогда я остаюсь, хорошо? А завтра приду. Утром. Мам, спасибо. Целую. Пока.
И отключился. Потом вернулся в комнату, вдохновенно доложил:
– Все. Уладил.
В дверях детской возник Илюшка в пижаме.
– Жень, я уже готов. Ты мне почитаешь?
Костя посмотрел на него удивленно и чуть осуждающе:
– Илюх! А ты чего, сам читать до сих пор не умеешь? Ты же уже первый класс заканчиваешь.
– Умею, конечно, – гордо заверил Илюшка и опустил глаза.
– Но мама ему все равно перед сном читает, – выручила брата Женя. – Это важно. И не трудно.
– Ясно, – кивнул Костя. – Если…
Хотел сказать, что может тоже Илюшке почитать, раз так полагается, а Женя пусть отдыхает, но вовремя опомнился. Пусть знают, что комната брата и сестры для него под запретом, что Костя даже под благовидным предлогом не попытается туда проникнуть. Пусть Женька не беспокоится.
– Короче… я тут, возле Метлы. Как обещал.
Телефонный звонок раздался через полчаса.
– Костя! – Голос требовательный, а еще твердый и холодный, как кусок льда, причем за шиворотом, и вот-вот побегут мурашки по спине. – Скажи мне честно, где ты сейчас находишься!
– Мам, я же говорил. У Лёхи Метелькова.
Костя пытался отвечать убедительно, но уже чувствовал: не пройдет, мама в курсе.
– Я только что звонила Метельковым, – Инна Владимировна чеканила слова, словно ударяла молотом по железной заготовке, размеренно и точно. – Тебя у них нет. Да и Алексея тоже нет. Где вы находитесь?
– Мам, – Костя тоже решил быть твердым и бесстрастным, – только вот давай без трагедий. С нами все в порядке.
Женя, сидящая в соседнем кресле (уложив брата, она зашла в мамину комнату проверить, как дела у Кости и жив ли Метельков), посоветовала:
– Да ты скажи ей, что сейчас у нас. Все как есть.
Костя виновато отвел глаза.
От «все как есть» мама тоже не успокоится. Даже наоборот, чистосердечное сыновье признание подействует на нее как красная тряпка на быка.
