Черт! Где она откопала метельковский номер? И зачем вообще позвонила туда? Проверяла слова сына? Почему?
С силой сдавив телефон, Костя пообещал:
– Я буду через полчаса. Максимум через час. Точнее, мы будем. Я и Лёха.
И сразу нажал отбой.
Конечно, бесполезное действие. Сейчас мама перезвонит, чтобы добиться конкретного ответа на свой вопрос, и будет перезванивать до тех пор, пока он не ответит и не сознается во всем без утайки. Поэтому Костя отключил мобильник совсем. Но тут же странный сигнал донесся откуда-то из Лёхи. То ли пожарная сирена, то ли воздушная тревога, то ли нечленораздельные вопли сумасшедшего.
Метельков так и подскочил на диване, глаза его распахнулись неестественно широко. Абсолютно трезвые глаза.
– Где мобила? – испуганно прохрипел он.
– Откуда я знаю, – огрызнулся Костя. – В кармане посмотри.
– Блин! Маман объявилась! – Лёха в смятении хлопал себя по бокам, по груди, по бедрам. – Да где эта зараза?
Последняя фраза, видимо, относилась к телефону.
– С чего ты взял, что это твоя мамаша?
Хотя Костя и не сомневался в правдивости Лёхиного предположения.
– Да по сигналу. Я специально на нее такой поставил. Чтобы сразу знать.
Наконец он отыскал телефон, с размаху мазнул по значку соединения.
– Чего?
Маман Метелькова красноречиво, страстно и очень громко обрисовала сыну чего. Даже Костя слышал все до последнего слова.
– Да! Сейчас буду! Через две секунды! – проорал в трубку Метельков и добавил после того, как отключился: – Вот ведь хрень! – Сердито уставился на Костю с Женей. – Чё вы меня раныне-то не разбудили? Теперь меня мамаша на части порвет! Костян, ну на фига…
– Заткнись, Метла! – оборвал его Костя. – Ты надрался как свинья, а мы виноваты. В другой раз валяйся спокойно под кустиком, мимо пройду.
– Мы тебя будили, – добавила Женя более спокойно и сдержанно. – Во всяком случае, пытались.
Метельков потер лоб, шевельнул губами, беззвучно высказывая все, что накипело в душе.
– Да ладно. Не обижайтесь. – Он поднялся с дивана, чуть покачнулся, но сумел взять себя в руки. – Костян, ты идешь? – коротко глянул на Женю. – Или остаешься?
– Иду, конечно! – поспешно вскочил Костя. – Только на чем поедем? Думаешь, автобусы еще ходят?
– Наверное, еще ходят, – предположила Женя. – Но редко.
А каждая минута – это минус один от терпения родителей и плюс один к их ярости.
– Может, такси вызовем? Метла, у тебя деньги есть?
– У меня есть, – откликнулась первой Женя, но Костя предпочел не услышать, и хорошо, что Метельков сразу произнес:
– Есть у меня. А не хватит, маман добавит. – Тут он во всей красе представил, кому и что добавит его маман, и обреченно вздохнул. – Все равно мне не жить.
Костя эти причитания всерьез не воспринял. Ну поорет его мамаша, выскажет все, что на душе накипело. Неприятно, конечно. Достает, но не смертельно.
Лёха назвал таксисту свой адрес, а когда подъехали к дому, маман Метелькова уже поджидала на улице. Бросилась навстречу машине, чуть под колеса не угодила. Водитель тормознул резко, выругался. Но маман Метельковой не было дела до его душевного состояния.
Она подскочила к нужной двери, распахнула ее, сунулась в салон. Честно, Лёха сжался. В какой-то совсем уж крохотный комочек. Костя даже не поверил, что подобное возможно. И то, что одноклассник в одно мгновение будто превратился в ничто, и что мамаша его – вот так, не стесняясь посторонних, – протянула руку, схватила сына за шиворот и в один рывок выдернула из машины.
Лёха мамашу почти на голову выше, а она управлялась с ним одной левой, легко тянула к подъезду. Хотя Метельков не особо и сопротивлялся.
Таксист опустил ручник, бросил через плечо Косте:
– Дверь закрой.
Тот скорее потянулся к двери. Мотор взревел, заглушая сердитые крики, машина рванула с места.
– Тебе куда? – поинтересовался таксист не слишком уверенно, даже с опаской, и хмыкнул – громко, многозначительно.
Костя наивно надеялся, что у него все сложится не настолько трагично. Но серьезного разговора ему однозначно не избежать: упреков, нотаций, дознания и того самого вопроса: «Где ты был?»
– Мам! Какая разница, где я был? Вот он я. Перед тобой. И все со мной в порядке.
– В порядке? – Инна Владимировна буравила сына взглядом, пытаясь добраться до самых тайников памяти и вытрясти оттуда все до мелкой крошки. – Тогда почему ты не хочешь сказать открыто?
