не только мечтал, действовал…
«Скоро каталог пополнится», — довольно раздумывал Риббентроп.
Ведь 18 сентября 1941 года немецкими войсками был оккупирован город Пушкин (до 1918 года — Царское Село, императорская резиденция), это в 25 километрах от центра Ленинграда. В городе находится Большой Царскосельский или Екатерининский дворец с несметными богатствами, включая единственную в своем роде Янтарную комнату. Вот-вот падут и другие города-пригороды русской северной Пальмиры со своими многочисленными дворцами и виллами.
«А впереди захват Ленинграда или Санкт-Петербурга. Город 200 лет был столицей могущественной Российской империи, притягивая к себе всех и вся. Нашим людям будет, где развернуться. Просто дух захватывает!..».
Риббентроп сделал два глотка кофе, бросил в рот кусочек сыра. Жизнь прекрасна!
Вместе с тем, рейхсминистр прекрасно понимал, что у него много своих конкурентов на русские ценности: ищейки Гиммлера и Шелленберга, агенты, диверсанты и убийцы ведомства Канариса, мародеры гауляйтера Восточной Пруссии Коха…
Риббентроп вспомнил недавнюю свою закрытую встречу в Швеции с одним американским бизнесменом. Усмехнулся:
«Американцы, да, пожалуй… и англичане, тоже не прочь урвать кое-что у России. Но… им и прочим нейтралам фиг, а не русские шедевры. Все должно достаться нам, победителям! Ха-ха!!!».
Думать о проваленных с треском в последнее время в России операциях своего ведомства «Золото Северной Пальмиры» и «Аrgentum» Риббентропу не хотелось. Это в прошлом. Непременно хотелось думать о новых, интересных приобретениях в России…
Рейхсминистр вызвал к себе полковника Шульца, главного разведчика министерства, и спросил:
— Кто из наших людей сейчас работает на ленинградском направлении?
— Легально к группе армий «Север» прикомандирован майор Свенберг, нелегально в Ленинграде работает офицер под псевдонимом Сонет.
У рейхсминистра была прекрасная память. Но майора он никак не припоминал. А вот офицера, скрывающегося под псевдонимом Сонет, неплохо знал.
— До войны наши люди хорошо работали в Ленинграде, — медленно, в раздумьи вымолвил Риббентроп. — Были выявлены и налажены контакты с рядом серьезных коллекционеров, через них мы приобрели некоторые художественные работы. Надо поднять эти материалы, проанализировать и наиболее полезные передать Сонету. Он толковый офицер, должен правильно сориентироваться…
Ночью натужно зазвонил телефон. Сергеев аккуратно, чтобы не будить рядом спящую Милу, встал с кровати. На цыпочках прошел к аппарату. Шепнул:
— На линии Сергеев.
Он внимательно слушал с минуту строгий мужской голос.
Затем бросил:
— Есть, Николай Максимович, — осторожно положил трубку, сел на стул и задумался.
«Новое, неизвестное задание… Я сильно сблизился с Милой, а вот теперь разлука…».
— Что там, дорогой? — вскоре спросила Мила.
— Звонил майор Истомин, мне присвоено звание лейтенанта по его ведомству и еще медаль дали. Как-то это…
— Это все вполне заслуженно! — воскликнула подруга. — Сердечно поздравляю!
— Спасибо. Завтра надо ехать в Свердловск. Предстоит какая-то новая операция.
— Поедем вместе, мне тоже пора в свой госпиталь в Ярославль.
— Да, дорогая. А мне вот, увы, придется бросать свое хранилище.
— Надолго эта операция?
Немного задумался:
«Еще в госпитале Истомин говорил о новых предстоящих операциях Банка России, вероятно связанных с перемещением ценностей. Видимо, что-то в этом роде…».
— Ермолай? Ты где? Слышишь меня?
Ермолай отвлекся от своих мыслей.
— Извини. Не знаю точно про операцию.
— Нужно будет тебе тепло одеться. А сейчас, дорогой, иди ко мне…
