объекта, полковника Бауна. Доклад в целом оказался положительно-приукрашенным…
В войне с СССР Канарис сделал ставку на массовую засылку в тыл агентов — «тотальный шпионаж». В Германии и на оккупированных территориях были созданы десятки школ по подготовке агентов. Самих агентов вербовали из про-немецки настроенного местного населения и среди советских военнопленных в концлагерях.
Перед диверсионными абвер-командами, абвер-группами и террористами-одиночками были поставлены следующие задачи: создавать склады оружия, базы и площадки для парашютных десантов; устанавливать ориентиры для воздушных бомбардировок военных, промышленных и транспортных объектов; вербовать кадры; организовывать антисоветские банды; совершать взрывы, поджоги, нарушать связь, отравлять источники воды…
В кабинете, в полной тишине, адмирал Канарис раздумывал о деятельности своей службы в России.
По донесениям резидентов из регионов и спецагентов, работающих автономно по отдельным заданиям, картина складывается вполне благостная. Но бывалый адмирал знал, как составляются эти донесения, приукрашиваются факты, цифры. Одновременно знал он и о гибели многих агентов, арестах, переходе их части к врагу. Советские органы государственной безопасности, милиции и военной контрразведки неплохо справлялись со своими обязанностями… В Берлине нарастало недовольство действиями вермахта и военной разведки…
— Здравствуй, Сергеев, — весело изрек полковник Селезнев. — Как самочувствие, настроение?
— Здравия желаю. Все хорошо, товарищ полковник.
— Так. Скажи, железнодорожник, который напал на тебя, ты его никогда ранее не видел? — уже строго спросил полковник.
«Железнодорожник на мотоцикле?..», — напряг память Ермолай.
— Никогда не видел.
— Получается, он или вышел случайно, или сам тебя специально выследил, этот абверовец. Как сам думаешь?
«На меня на Урале вышел агент Абвера? — лихорадочно соображал Ермолай. — Случайно или специально?.. И хотел убить?.. Или…», — тихо выдавил:
— Теряюсь в догадках, товарищ полковник.
— Я тут смотрел твое личное дело. Ведь ты работал вместе с капитаном Ципок, агентом Абвера.
Ермолай моментально вспомнил яркую капитаншу, отчего-то сразу вспотел. Выдавил:
— Так получилось.
— Да я тебя ни в чем не обвиняю. Я это вот к чему, лейтенант. Эта Ципок могла о тебе сообщить в свой Центр. Поэтому и идет на тебя охота, ведь ты им сорвал важную операцию. Что скажешь?
— Ничего.
— Ну, хорошо, не буду тебя нагружать. Продолжай работать в рамках операции «Театр». И, исходя из нашего разговора, думай и действуй. Понял, лейтенант?
— Так точно…
Когда Сергеев оказался возле своего самолета, день уже клонился к закату.
Если еще недавно светило солнце, то сейчас всю ширину небосвода заволокла тяжелая, темно-свинцовая туча. Учитывая стоявшую плюсовую температуру, можно было предположить, что приближался хороший такой дождик.
— Придется переждать непогоду, — изрек появившийся возле Сергеева майор Теплов. — Небо затянуто серьезными облаками. Все нормально у тебя, лейтенант? Вид у тебя какой-то озадаченно-озабоченный.
— Да… все нормально, — медленно выдавил Ермолай. — Начальство дало ценные указания.
— Бывает, — усмехнулся майор. — Надеюсь, в нашем полетном графике ничего не меняется?
— Нет.
— Тогда давай в самолет, сейчас дождик хороший начнется.
Действительно, почти сразу обрушился шумный, настоящий летний ливень. Плотность ливневого водопада была такова, что из иллюминатора ничего не было видно.
Расположившись на своем обычном месте, Сергеев раздумывал о словах полковника Селезнева:
«…железнодорожник — агент Абвера… Он убил водителя-женщину и хотел убить меня… Так… Значит, исходя из нашего разговора, думай и действуй…».
На удивление ливень быстро закончился.
Но взлететь самолет смог лишь в полночь. После взлета Ермолай задремал…
