— Ваша напарница, лейтенант Сергеев, все нам рассказала. Она молодец, нашла меня, рассказала об инциденте в Танхое с пьяными парнями, — улыбнулся. — Горой встала на твою защиту. Так что, смело опирайтесь на нее, лейтенант.
Ермолай слушал и кивал.
— Можете продолжать выполнение задания, — продолжал майор, кивнул на капитана Смелова. — Москва подтвердила ваши полномочия. С местной милицией я разберусь.
— Есть, продолжать выполнения задания, — изрек Ермолай. — Урин, к машине.
— Есть, к машине…
После ухода офицеров у капитана Галайбы сильно разболелась голова. В ходе жестоких боев в 1938 году у озера Хасан между японскими императорскими войсками и армейскими частями Красной армии, Галайба получил тяжелое ранение в голову. Почти год он провалялся в госпиталях, потом в санаториях, домах отдыха. Комиссация из армии, трудности жизни на гражданке, развод с женой — сильно обозлили. С большим трудом, но Галайба все же сумел устроиться на работу в милицию…
Ругаясь, капитан поднялся, открыл книжный шкаф, достал бутылку самогонки. Налил половину стакана и быстро выпил, закусил соленым огурцом. Проверенный способ поправить больную голову сработал и на сей раз. Уже через 5–7 минут капитану стало гораздо легче.
В памяти возник лейтенант Сергеев, молодой и наглый. Пострелял деревенских пацанов и строит из себя героя!
— Щенок! — воскликнул капитан. — Нет! Врешь, не возьмешь! Надо тебя проучить!
Да и офицерское слово он дал отцу одного из двух раненых деревенских парней, что накажет зарвавшегося лейтенанта.
На какое-то время капитан задумался.
«Надо действовать», — решил.
Взял телефонную трубку и стал названивать в республиканское управление НКВД. Заместитель начальника управления, полковник Доржиев, выслушал эмоционального капитана и пообещал разобраться в ситуации с лейтенантом Сергеевым.
«Пока они там будут разбираться, я тоже кое-что узнаю про этого наглеца, — решил капитан. — А для начала, официально открою уголовное дело на героя…».
Машина выехала за пределы города. Урин держала хорошую скорость.
И она, и Сергеев молчали. Хотя, несомненно, у обоих накопились вопросы. Начало смеркаться.
Ермолай разложил карту и пытался сориентироваться по части дальнейшего их пути.
— Ермолай, — изрекла Урин, — примерно в 120 километрах будет старинный небольшой городок Новоселенгинск, на берегу реки Селенга. Предлагаю там остановиться, покушать и заночевать. А с утра рванем на пограничную Кяхту, это порядка 80 километров, проскочим границу и затем еще 400 километров до Улан-Батора. Там, в монгольской столице, переночуем и потом обратно с грузом.
— Ну что же, вполне разумное предложение, — медленно вымолвил Ермолай, рассматривая карту, улыбнулся и добавил. — Так и сделаем.
Девушка широко улыбалась.
— Ты не обижаешься на меня, Ермолай?
— Наоборот, напарница! Я тебе благодарен за твою сообразительность, выход на военного коменданта.
— У одного из тех двоих парней папа — большая «шишка». Видимо, он и организовал весь кипиш.
— Забудем об этом…
В Новоселенгинск добрались в одиннадцатом часу вечера.
— Где нам остановиться? — спросил Ермолай, осматривая полутемную улицу, на которой они находились. — Кругом частный сектор, гостиниц здесь, похоже, нет.
— Сейчас узнаем, — бросила напарница, остановила машину.
Невдалеке шла женщина. Урин выскочила из машины и быстро прошла к ней. О чем-то они переговорили, кажется, по-бурятски.
Урин снова заскочила в кабину и изрекла:
— Невдалеке находится Дом приезжих. Едем?
— Едем…
— У нас только один трехместный свободный номер, — вымолвила пожилая женщина, дежурная Дома приезжих.
Ермолай и Урин переглянулись.
