Из полевой тетради Залихватова:
Это была последняя запись Залихватова.
Под гольцом выпал снег
Чингар прибежал под вечер, уставший, мокрый и голодный. Загбой обрадовался: хоть какая-то счастливая новость. Раз кобель жив, значит, ещё не всё потеряно. Вопреки всем правилам никогда не ласкать собак, прикоснулся к загривку верного друга рукой, довольно жёстко погладил его, о чём-то негромко проговорил в ухо. Русским не понять, что сейчас творится в охотничьих душах — человека и собаки. Они не пережили столько, сколько Загбой и Чингар, и не так остро дорожат дружбой и любовью. Слишком уж много у них общего: боль, обида, радость удачи, азарт и даже смерть. Об этом знают только они, Загбой и Чигар. А другим знать и не надо.
Следопыт отрезал добрый кусок оленины, дал кобелю и уже по-русски сказал:
— Кушай, ты сеготня заработал. Оттыхай, а нам хоти нато, караулить зверя.
Вечер, солнца не видно. Оно где-то у линии горизонта в непроглядной мгле. Серые краски сгущают сумерки, до полной темноты ещё есть время. Холодно. Жутко холодно! Руки липнут к железу, стынут, просят тепла. С запада тянет ледяной, пронизывающий ветер. Будет снег. Низкие облака утопили в своих объятиях вершины гольцов, скрыли берега озера. Полная видимость составляет около полусотни метров. И при такой дурной погоде эвенк хочет караулить раненого медведя!
Идти в ночь собираются втроём: Загбой, Залихватов и Агафон. Костя останется здесь, у костра, с Чингаром. Впрочем, на таком распределении ролей эвенк не настаивал. Он просто намекнул, что на душнике надо быть троим, потому что зверь приходит на потаржнину с трёх направлений, в зависимости от погодных условий. Николай тут же вызвался идти- Агафону ничего не оставалось, как быть третьим. Собираясь, Кулак как-то неуверенно предположил, что зверь может в такую непогодь и не прийти. Однако Загбой был уверен:
— Пойтёт, отнако. Ночью точно хоти. Только такой турной пакода и хоти. Он тумает, это его тобыча. Это его том, — покосился на кедровую колку. — Может, и сейчас там.
То, что скоро стемнеет или пойдёт снег, следопыта не пугало совершенно. Какие могут быть причины, если амикана всё равно надо убивать и как можно быстрее? Следопыт знает хорошо, что им надо делать, просчитал свои действия на несколько шагов вперёд. Представляет что будет, если они застанут зверя там или он придёт потом, ночью, или даже под утро, как это бывает в большинстве случаев. А потому хорошо подготовился к встрече.
Он сядет на восточной тропе, накроется шкурой Учхора. Это наиболее вероятное направление, по которому должен прийти зверь, сегодня ветер дует на восток. А пуганый, тем более раненый медведь будет осторожен, применит все свои уловки, чтобы не попасть под пулю в очередной раз. Он придёт из- под ветра. Свежая шкура животного притупит запах присутствия человека, амикан не будет бояться оленя. Возможно, сразу побежит к Загбою, чтобы прогнать конкурента, выдаст себя раньше. Залихватов и Агафон сядут на западной тропе на некотором расстоянии друг от друга. Если медведь выйдет на них, вдвоём добыть его будет легче. Однако это маловероятно. Эвенк уверен, что зверь выйдет на него. И он к встрече подготовится.
А погода дурит. Ветер рвёт ветки сжавшихся кедров, крутит низкие снеговые облака. А вот и белые мухи разом налетели из ниоткуда. Большие, холодные, мокрые. Обрушились на тёплую талую землю, быстро запорошили молодую зелёную траву на проталинах, одели на приземистые кустарники мохнатые белые рукавицы, утопили в своих объятиях набухшие почки карликовых берёзок, забугрили комковатой массой колючие стланики. И кажется, что опять наступила зима. Весна сдала свои права взбунтовавшейся злой стуже. Вокруг стало темно, сыро, промозгло. Как в такую непогодь караулить зверя? Об этом знает только один Загбой. Приказал своим спутникам взять с собой запасные тёплые штаны, куртки, рубахи. Перед выходом из лагеря напоил Николая и Агафона горячим чаем, накормил сырой печенью оленя, чтобы не сморил сон, заставил жевать лохматые отростки маральего корня. Ещё раз проверили снаряжение: ружья патроны, ножи, топоры. Перед дорогой присели у костра, выкурили по трубочке табаку, молча, как будто проверяя друг друга перед испытанием, посмотрели в глаза каждого и молча, не оглядываясь, пошли в вечернюю темноту. Только следопыт цыкнул на заскулившего Чингара: молчи, не ходи с нами, раз сказали — жди здесь.
Медведя на душнике не было. Может, ушёл от собаки за голец. Или где-то притаился, зализывая раны. Но придёт, обязательно придёт! В этом Загбой был уверен, он очень хорошо знал характер зверя. Иначе и быть не могло. Только вот когда? Через час? Глухой ночью? Или перед рассветом?
Он посадил Залихватова под тремя густыми, низкорослыми кедрами, у самой тропы. Место хорошее, глухое. Ветер дует с запада. Если зверь пойдёт с этой стороны, выстрела не минует. Справа — скалистая гряда. Слева невысокий бугор с курослепом. Ход только один — по тропе между деревьев. Сзади
