этим пороком, а руководитель Главного управления — главным коррупционером. Когда возникла ранее неведомая нашей стране проблема наркомании, угрожая физическому и психическому здоровью нации, правительство создало Федеральную службу нарококонтроля (ФСНК) с 40 тыс. наркополиции. Тем не менее, по оценкам ее главы и экспертов, удается задержать и ликвидировать не более 10 % наркотиков, поступающих из-за рубежа и производимых в России. Огромного уважения заслуживают честные сотрудники, которые, нередко рискуя жизнью, борются с коррупционерами и наркомафией. Эффективность их действий невелика потому, что высшее политическое руководство страны направляет их усилия на борьбу со следствиями, а не с причинами преступности, коренящимися в преступном происхождении самой «демократической» власти.
Другой пример: советская система пенсионного обеспечения работала четко, почти автоматически, не нуждаясь в каких-либо огромных управленческих структурах. В результате «рыночных реформ» эту жизненно важную сферу охватил кризис, десятки миллионов престарелых граждан оказались нищими. Чтобы предотвратить социальный взрыв, «демократическая» власть создала так называемый государственный пенсионный фонд с 121 тыс. служащих. Вместе с тем она дала зеленый свет всем желающим делать бизнес, проще говоря, наживаться на предоставлении пенсионных услуг, как это успешно делала, например, Ольга Голодец в бытность управляющей пенсионным фондом «Норникель». Видимо, с ее легкой руки частные пенсионные фонды размножаются, как поганые грибы в дождливую теплую погоду. Количество их в последние годы колеблется от 145 до 250 с общей численностью служащих, видимо, не меньшей, чем в государственном фонде. Однако неразберихи и явной несправедливости в принципах и методах определения размеров пенсий лишь прибавилось.
По тому же бюрократическому алгоритму — путем создания новой управляющей надстройки правительство пытается решать гораздо более сложную и тонкую проблему повышения эффективности российской науки. Так появилось Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), которому подчинены все научно-исследовательские организации, и не только. Согласно публикуемым документам, это творение московской бюрократии — федеральный орган исполнительной власти, управляющий Федеральным имуществом, осуществляющий нормативно-правовое регулирование и оказание услуг в сфере не только науки, но также образования, здравоохранения и агропромышленного комплекса. С одной стороны, ФАНО формально подчинено Минэкономразвития и внутри его Госимуществу, которое возглавил некто Д. Пристанков, недавно извлеченный, как и О. Голодец, из «Норникеля» (воистину правительственный круг безобразно тесен). С другой стороны, деятельностью ФАНО руководит не министр, а непосредственно правительство, назначая его руководителя по согласованию аж с президентом РФ.
Противоречивость и неопределенность статуса ФАНО говорят о надуманности и отсутствии объективной необходимости в существовании этого монстра. Тем не менее оно наделено беспрецедентно широкими полномочиями, выходящими за рамки не только своего названия, но даже Минобрнауки. Думалось, что после скандальной истории с назначением Сердюкова В. В. Путин, «обжегшись на молоке, будет дуть на воду» и впредь не допустит подобных ошибок. Но, видимо, в его сознании прочно засела догма «рыночного фундаментализма» о том, что финансист якобы способен эффективно управлять любой организацией, независимо от особенностей содержания ее деятельности.
Поскольку ФАНО все-таки появилось, то, для того чтобы оно было хоть сколько-нибудь полезным, а не вредным, руководить им должны авторитетные ученые, сочетающие глубокое понимание специфики проблем науки с высокими организаторскими способностями. Однако его главой назначен некто М. Котюков — специалист в сфере «финансы и кредит», понимающий в науке меньше, чем Сердюков в военном деле. Под стать ему первый зам. А. Медведев с дипломом по специальности «экономика и финансы» и руководитель Сибирского территориального управления ФАНО А. Колович, набивший руку на управлении госимуществом. Причем все трое из Красноярска. Вполне очевидно, что в вопросах науки они компетентны не больше, а еще меньше, чем даже вышеназванные лица в правительстве. Этот парадокс объясняет второй закон Паркинсона: «чиновники стремятся множить число подчиненных, а не конкурентов». В соответствии с ним ФАНО с начальным штатом 500 чиновников в центре (плюс не меньшее число занятых в региональных отделениях) раздувается соответственно квадрату вреда, причиненного им науке и обществу. В 2015 г. на содержание ФАНО государство затратило 93 млн руб., а в 2016 году — 2,2 млрд рублей, то есть в двадцать с лишним раз больше.
Руководство этой надуманной структуры, по-видимому, в силу физической невозможности в ближайшее время «проглотить» всю подведомственную ему сферу в 2016 году «скромно» заявило следующие приоритетные цели: «1. Обеспечение сохранности и эффективности использования федерального имущества, 2. Структурная модернизация сектора исследований и разработок, 3. Повышение инновационного потенциала научных организаций, 4. Развитие кадрового потенциала научных организаций».
Даже студент понимает, что здесь поставлены не цели, а задачи, решение которых — прямая обязанность Министерства образования и науки. Однако Ливанов, Голодец, Дворкович, проявив явную неспособность с ними справляться, вместо того чтобы подать в отставку, с благословения Медведева подбросили Путину идею создать под эгидой правительства еще одну огромную структуру федерального уровня, чтобы переложить на нее ответственность за последствия «реформирования» российской науки. Очевидно, что нужно было не создавать новую армию чиновников, а, отправив нынешнее правительство в отставку, укомплектовать новый состав вполне компетентными и честными патриотами.
Изначально провозглашалась благая цель — освободить больших ученых от финансово-имущественных забот, чтобы они могли целиком посвящать себя великим открытиям. Однако облеченные чрезвычайными полномочиями Котюков и его команда вообразили, что знают гораздо лучше, чем все вместе взятые академики, как надо повышать эффективность российской науки. Последствия их деяний было нетрудно предвидеть.
