Правительство, пишет, например, эксперт Центра Сулакшина А. Басманов, упорно продвигает реформу науки, не обращая внимания на протесты видных ученых, а в результате не только снижается эффективность их труда, но и стремительно тает интеллектуальный потенциал. Утечка научных кадров грозит перейти критическую черту. Согласно исследованиям Сибирского отделения РАН, 70 % молодых ученых не принимают реформу науки, 40 % рассматривают возможность вообще уйти из науки. Условия, в которых существует российская наука, заставляют даже самых мотивированных и преданных своему предмету специалистов уходить из науки. Причем дело здесь не только в материальном положении самих научных институтов, но также в общем политическом тренде российской власти.
Вопрос, сегодня задаваемый учеными президенту и правительству: «Будет ли открыта тайна рождения замысла реформ российской науки?» Для ответа следует обратить внимание, что первый пункт «целей» ФАНО: «обеспечение сохранности и эффективности, использования федерального имущества» исходит из ложной посылки о том, что руководство научно-исследовательских учреждений заведомо неспособно решать такие задачи, а потому необходимо поставить над ними армию контролирующих чиновников. Но это — видимость. Немаловажную роль в появлении ФАНО сыграли потребности господствующего класса в устройстве детей, внуков и друзей на «хлебные и непыльные» места. Однако главная причина другая.
«Тайна» рождения замысла реформ науки — в том, чтобы разворовыванию российской «элитой» государственного имущества, закрепленного за научными учреждениями, придать видимость законности путем процедуры «приватизации». Особо привлекательная часть этого госимущества была пожалована Академии наук еще российскими императорами, плюс имущество, созданное и переданное ей советским государством в бессрочное бесплатное пользование и распоряжение ученых. Главная, но негласная задача ФАНО — обеспечить приватизацию имущества РАН в пользу давно положивших на него глаз «очень уважаемых лиц». Не случайно на острие проблем так называемого «реформирования» науки оказался конфликт между РАО и ФАНО. Среди желающих отхватить из академического имущества «кусок пожирнее», по-видимому, и некоторые члены правительства, поведение которых трудно объяснить иначе.
По логике вещей управлять конкретными объектами государственного имущества, обеспечивая их сохранность и эффективное использование, должны конкретные уполномоченные государством люди (директоры, начальники, председатели и т. п.) под контролем определенных министерств. Именно такова мировая практика. Однако самые пронырливые и наглые «реформаторы» во главе с Чубайсом придумали и создали новую огромную структуру, распоряжающуюся всеми объектами государственной собственности независимо от их ведомственной принадлежности, так называемое «Госимущество» (ныне «Федеральное агентство по управлению госимуществом»). Главная задача этой бюрократической надстройки, как убедился случайно и очень недолго побывавший во главе ее честный человек В. П. Полеванов, — обеспечивать разворовывание государственного имущества путем приватизации и организации залоговых аукционов, тем самым создавая условия ускоренного вымирания населения.
На этом поприще «демократические приватизаторы» добились выдающихся успехов: еще недавно самая социалистическая в мире страна стала самой буржуазной. В книге, вышедшей в свет в 2015 г., я писал, что в 2010 г. доля государственной собственности в России составляла 20 % и в Украине 16 %, в США — 32 %, Японии — 35 %, Германии — 48 %, Франции — 52 %, Швеции — 62 %, Китае — 66 %. В Беларуси доля в ВВП продукции, произведенной принадлежащими государству или предприятиями, контролируемыми государством, — около 70 %. Хотя понятие госсобственности как в России, так и в Украине, весьма растяжимо. Например, даже главный телеканал страны — «Первый», который принято считать государственным, принадлежит Росимуществу только на 38 %, совладельцами его являются на 24 % лондонский житель Р. Абрамович и на 25 % — ЗАО «Национальная Медиа Группа», принадлежащая очаровательной А. Кабаевой.
Вполне очевидно, что в результате новой обвальной приватизации в течение последних пяти лет доля государственной собственности в 2016 году, по сравнению с 2010 г., не могла не сократиться. По всей вероятности, она стала меньше, чем в Украине, составляя в 2016 г., согласно некоторым оценкам, менее 3 %, хотя эта цифра весьма сомнительна. По данным председателя совета директоров ПАО «Аэрофлот» К. Андросова, представленным на Гайдаровском форуме, вклад государства и государственных компаний в ВВП Российской Федерации в 2005 году равнялся примерно 35 %, а в 2015 г. может составить около 70 %. Однако последняя цифра явно завышена, о том говорит уже то, что, по данным ОЭСР3, в 2005 году доля одних только расходов госбюджета в ВВП равнялась 34,2 %, а в 2013 году — 38,7 %.
Вышеприведенные количественные оценки зависят от методик расчета. Тем не менее все они указывают на еще не замеченный исследователями парадокс: хотя в России доля собственности государственного сектора меньше 20 %, но его макроэкономическая эффективность выше частного сектора, по крайней мере в два раза, и причем увеличивается даже при сокращении принадлежащей ему доли собственности. Следовательно, с точки зрения национальных интересов России необходимо обеспечить опережающие темпы развития именно государственного сектора.
Однако Д. А. Медведев постоянно говорит о необходимости дальнейшего уменьшения доли государственной собственности. Его первый заместитель И. Шувалов заявляет, что власти рассматривают амбициозный план приватизации на 2016–2017 гг., предусматривающий доходы от приватизации в размере 1 трлн руб. за 2 года. Хотя в 2015 г. доходы от приватизации составили чуть больше 5 млрд руб., а ущерб национальной экономике, причиненный этой акцией, тем более от новых, проводимых медведевским правительством, никто не считает.
Почему же руководство страны маниакально стремится любым способом избавляться от госсобственности, которая по Конституции РФ (ст. 3, п. 1)
