Там, где сердце

Слышу рычание, низкое и злое.

Я пячусь, приседаю, и уже готов бежать к открытой двери грузовика.

Но затем силуэт скользит вперед, на свет…

Это собака, фух. Ирландский волкодав, если я не ошибаюсь. Огромный, действительно огромный. Лохматый серо-коричневый мех выглядит свалявшимся и грязным. Собака ужасно худая. Бездомная?

Я встаю на колени и щелкаю языком.

— Иди сюда, мальчик. Все в порядке.

Это кобель? Пока неясно. Собака приседает, голова опущена, хвост прижат. Она рычит, но осторожно приближается.

Я похлопываю по бедру, стараясь выглядеть спокойно.

— Давай, давай же. Я не причиню тебе вреда. Иди сюда. Все хорошо.

Мне приходится постараться, но после долгих уговоров собака, наконец, решается подойти ко мне, а потом вдруг переворачивается на спину: лапы в воздухе, хвост колотит по асфальту — это девочка.

— Привет, девочка, — я нежно глажу ее живот, подбородок, уши.

Она перекатывается обратно и садится. Боже, да она огромная — я сижу на коленях, и она выше меня. Она будет выше меня, стоя на задних лапах, а на четырех лапах легко достает мне до бедер. Я ищу ошейник у нее на шее, и мое сердце сжимается. Ошейника нет — просто старая веревка с размочаленным концом. Веревка так туго сжимается вокруг ее горла, и это просто чудо, что она может дышать. Иисусе.

У меня в кармане есть складной нож. Я вынимаю его, осторожно разворачиваю лезвие, и, бормоча что-то успокаивающим тоном, скольжу лезвием между кожей и веревкой, осторожно разрезая. Мне приходится постараться, и я рычу от нетерпения. Но вот веревка разрезана, собака подпрыгивает и, словно улыбаясь мне, гавкает.

— Ну, девочка. Что теперь? — я оглядываюсь, но, ясное дело, вокруг нет ничего и никого. — Хочешь поехать со мной? Правда, я не знаю, куда еду.

Она трясет головой, как будто понимает, а потом бежит к грузовику и садится рядом. Умная псина, да? У меня на заднем сиденье есть старое шерстяное одеяло. Я расстилаю его для нее и хлопаю ладонью. Она легко запрыгивает, ложится на одеяло, а морду кладет на лапы. Виляет хвостом, глядя, как я усаживаюсь на водительское сиденье.

Я оглядываюсь на нее.

— Думаю, мы теперь друзья, да? Как мне тебя называть?

Мягкая морда, большие коричневые глаза пялятся на меня.

Смотрю на GPS. Я в Юте, так что...

— Эй, подружка, как делишки? — я смеюсь над своей глупой шуткой: пою кантри собаке, а ведь мне даже не очень нравится кантри-музыка. Я счастлив, вот что. — Как насчет Юты?

Она громко гавкает, ее уши приподняты, голова наклонена вбок.

— Юта?

Еще один «гав».

Либо эта собака меня понимает, либо я сумасшедший.

Наверное, оба варианта.

— Хорошо, Юта. Привет, Юта. Меня зовут Лок. Готова ехать?

Она снова кладет голову на передние лапы, ее веки трепещут и закрываются. Думаю, она готова.

Продолжаю путь, пока не натыкаюсь на один из тех крошечных городков у шоссе, в которых есть пара закусочных, приличный мотель или что-то в этом роде, более или менее сносный супермаркет, две или три бензоколонки и торговый центр.

Уже очень поздно, но мне удается найти мотель и заплатить наличными за номер на первом этаже. Я паркуюсь перед дверью, опускаю окно для Юты, приношу ей немного воды в ведерке и даю напиться. Как только она угомонится, я зайду в номер и посплю пару часов. А утром загляну в ближайший магазин, чтобы прикупить кое-что для своей новой подружки.

«Что я делаю?» — спрашиваю я себя, проходя мимо полок с собачьими принадлежностями. Почему я беру на себя ответственность за собаку? Это глупо. Собака — последнее, что мне нужно.

Но почему-то мне кажется, что Юта — именно то, что мне нужно.

Я покупаю поводок, ошейник, мешок собачьего корма для собак крупных пород, пару мисок для еды и воды, пару галлонов воды, пару игрушек, мяч, собачьи лакомства и массажную щетку. Везу Юту обратно в мотель и украдкой завожу ее внутрь. Вообще здесь не позволено находиться домашним животным, но и проституткам нельзя, а меж тем, одну в номере по соседству я уже видел. Завожу Юту в ванную и усаживаю под душ, обещая вкусности.