брызги поток накатывает и, вздыбившись, обрушивается в приливный бассейн прямо подо мной, заполняя его. Смотрю, как волна отползает обратно, открывая похожий на замочную скважину сводчатый проход, ведущий из бассейна в открытый океан. Этот прыжок — чертово самоубийство. Приливная волна безумна, а отливная убийственна. Открывающаяся арка, возможно, метра два в ширину и окружена с двух сторон неприступными стенами этих ужасных скал. Если я неправильно рассчитаю время прыжка, меня просто размажет. Если я не смогу задержать дыхание достаточно долго, меня размажет. Если не смогу плыть достаточно сильно, чтобы проскочить в эту «замочную скважину», меня затянет под воду и размажет. Ни хрена не удивительно, что я не должен делать этого.
Мои нервы гудят.
Сердце опасно сильно колотится.
Я с удвоенным вниманием слежу за тем, как поднимаются и опадают волны прибоя. Затем делаю три глубоких вдоха, четвертый задерживаю и, когда волна достигает наивысшей точки, прыгаю. Я отталкиваюсь настолько сильно, насколько могу, напрягаю руки изо всех моих сил и ныряю максимально глубоко, чтобы не раскроить себе череп об арку. Чувствую, как сила отлива тянет меня вперед, через отверстие арки. Чувствую, как вокруг пенится вода. Слышу, как гудит эхо прибоя, грохочущего надо мной. Вода белая, почти матовая, и я не могу видеть дальше нескольких метров в любом направлении.
Я плыву на пределе возможностей, чувствуя, что сердце колотится в опасно высоком темпе. Мне нужно вынырнуть. Нужно дышать. Чем дольше я нахожусь без кислорода, тем тяжелее приходится работать моему сердцу, а заставлять мое сердце работать сильнее, чем нужно — это полное безрассудство.
По крайней мере, так мне говорят лабораторные крысы.
Да пошли они.
Я продолжаю плыть, пока болтанка не стихает, пока грохот прибоя не успокаивается, пока сила отлива не ослабевает. Я начинаю всплывать, высовываю голову над поверхностью и смаргиваю из глаз соленую воду. Поворачиваюсь, выпрямляюсь, подгребая ногами, и оглядываюсь.
Я объявляю о своей победе громким воем и вздернутым вверх кулаком, когда мои спутники прыгают и одобрительно кричат на вершине скалы.
Ура! Я это сделал! И ни хрена не погиб!
В очередной раз.
Знай наших!
Я лениво плыву в противоположную сторону от горной стены, образующей бассейн и арку, туда, где стоит на якоре «Скиталец». Смотрю на остальных туристов, с которыми тусовался последние несколько дней. Мои «друзья на день» — так я называю своих временных, «одноразовых» друзей, которых завожу везде, куда бы ни приплыл. Они бегут босыми ногами по камням, спеша к моей лодке. Подплыв к борту, я взбираюсь по лестнице на палубу и плюхаюсь на спину, по-прежнему пытаясь взять под контроль биение своего сердца.
— Ты прыгнул? — раздраженно спрашивает Лианна.
— Черт возьми, да! — я вскакиваю на ноги, ликующий и раскрасневшийся от гуляющего в крови адреналина. — Я прыгнул! Я сделал это! Говорил же тебе, со мной все будет хорошо.
Скрестив на груди руки, она ворчит:
— А что, если бы у тебя не получилось, Лок?
Я подхватываю ее под руки и прижимаю к себе.
— Тогда я был бы мертв, но это ни фига не важно.
— Да уж, конечно, — теперь она шмыгает носом, пытаясь сыграть на моих чувствах.
Удачи с этим, дорогая.
Я заставляю ее замолчать быстрым крепким поцелуем.
— Ли, серьезно. Брось беспокоиться обо мне, детка. Со мной все будет нормально.
— В один прекрасный день все может стать далеко не нормальным, — она отворачивается. От шмыгающего носа не осталось и следа, и мы наблюдаем, как мои однодневные друзья спускаются по скале, ныряют в воду, подплывают к лодке и забираются на палубу, болтая друг с другом, со мной и с Лианной. Сегодня их шестеро. Я ни черта не могу вспомнить точно, кто есть кто, но знаю наверняка, что вон тот здоровяк — Карлос, высокая фигуристая темнокожая цыпочка с дрэдами — это Мэл, а скользкий низкорослый тип — Виктор. Трое остальных — новенькие. Они появились только вчера, когда заметили нашу разгульную вечеринку на палубе, и сами себя пригласили. По мне, это отлично, потому что, черт возьми, так веселее.
Карлос, Мэл и Вик — все трое туристы, зависающие на Британских островах: неделя солнца и веселья, включая много выпивки и секса. Кажется, Карлос из Испании, Мэл — откуда-то из Великобритании, а Вик из Италии. Это все, что я знаю. И это все, что мне нужно знать.
Как только все оказываются на борту, я поднимаю якорь и ловлю попутный ветер. Карлос знает толк в парусах, поэтому сразу же направляется к ним, помогая мне с отплытием. Прелесть конструкции «Скитальца» в том, что я могу управлять им полностью самостоятельно, но лишняя пара рук никогда не повредит. Как только паруса подняты и установлены должным образом, у меня рождается потрясная идея: шестнадцатилетний «Лагавулин»!
