И это, видимо, вожака подломило. Он повернулся и потрусил, оглядываясь через плечо. Я хотел выстрелить ему вслед, но забоялся истратить патрон и оказаться безоружным. Просто вёл стволом в его сторону, пока он не слился с природой.
Тут я понял, что голова у меня ясная, в глазах чисто, и только болит всё как после хорошей драки…
Ну, что… Подтащил я козу к ближайшему дереву, верёвкой задние ноги обвязал да через сук подтянул, чтобы кровь стекала. Она всё ещё лилась – значит, я с волками бился хорошо если минуту. Нет, меньше минуты. Просто показалось, что долго. Оно всегда так бывает.
Оставил я козу
Набил я трубочку, закурил – да так и сидел над этим волком, о чём-то напряжённо думая. Не знаю, о чём. Между делом вспомнил: в армии нашей служили и горцы – разведчиками, проводниками. И среди них бывший шаман. Ну то есть какой бывший… изгнанный. Племя имеет право изгнать шамана, если он что-то не то сшаманит. А вождь всегда может настроить племя на нужный лад. Так и оказался наш… как же его… сокращённо Химо, а полностью? … – нет, не вспомню. Ну и ладно. Так вот рассказывал этот фельдфебель Химо про верования своего племени. Что Саракш они считают Царством Мёртвых, оно так у них и называется – Царакч…
Мир живых – то место, где племя имеет счастье проживать, не покидая его, – отделён от Царакча водой. Кажется, озером. Ну, знаете эти горные озёра, длинные и узкие? Умерших сажают в лодку и отправляют через него. Причём хитрость имеется: если вокруг озера идёшь, то в мире живых остаёшься, а вот если плывёшь по воде – то почти наверняка попадаешь в Царакч. Хотя вроде бы ступаешь на тот же берег. Объяснить это нельзя, надо просто запомнить. Иногда живой – обычно по пьяни или переев грибочков (а с грибочками горцы всегда дружны были) – тоже попадал в Царакч. Тогда родные попаданца скидывались всякими ценными предметами и просили шамана, чтобы сходил и вернул разгильдяя. Шаман не всегда соглашался, но если соглашался, то тоже плыл в Царакч. Там он искал этого живого. Собственно, найти его было не слишком трудно, потому что у живого в Царакче делалась чёрная голова, и он обо всём забывал. Когда шаман его находил, то он старался его вернуть, а сделать это можно было только одним способом: победив в схватке. Но если шаман проигрывал, то оба оставались в Царстве Мёртвых навсегда. Ещё в Царакче жили страшно могущественные собаки-шаманы, умевшие убивать и покорять силой мысли. Самое страшное могло случиться, если бы такая собака покорила шамана и вместе с ним вернулась в мир живых – потому что тогда бы она смогла сделать так, что весь мир стал бы существовать только в её воображении… Так, собственно, и произойдёт когда-то, и это будет концом одного мира и началом следующего.
Говорю же, с грибочками у горцев всё хорошо обстояло. И даже замечательно.
Чего я об этом вспомнил? Не вспоминал, не вспоминал, а тут на тебе.
Как бы об остальном не начать вспоминать…
В общем, посидел я, потом ободрал козу, требуху выбросил всю целиком, даже печёнку доставать не стал, мясо привязал к палке и потопал к дому. Вымотала меня охота… а ведь сегодня надо решить, что делать дальше. Потому что край.
И как же мне тошно от всего от этого…
Нет, не тошно, какое-то другое слово должно быть. Страшно, наверное.
Будь я один – рванул бы себе к Казл-Ду, не может же быть, чтобы вдоль многоезжей дороги людей не было. Ну, прошёл бы через Долину, впервой, что ли? Но Князю туда нельзя. Если разобраться – Князю можно только в Пандею, потому что у нас его скрутят вмиг. Беглый? Беглый. Пжалте взад, да со штрафным сроком… С Эхи вообще непонятная история. Беглый, да ещё и архи. Трудно скрыть, выговор явно не наш, до первого деревенского особиста – и всё. Беглый? Беглый. Архи? Архи. Пжалте к стенке…
Тут даже фальшивые документы, которые могли бы, скажем, выручить Князя, не выручат. Хотя обзавестись ими было бы правильно. Но туда, где это можно сделать, ещё нужно попасть. Дойти. Пешочком, потому что машин у нас теперь нет… да и заплатить за документы нечем. Нету у нас ничего, гольё, сплошное гольё.
Я знал, что Руг ещё до того, как попал под «утюг», спроворил себе где-то недалеко от тропы тайничок. Но что у него там лежало, а тем более где тайничок находился, знать мне было не дано. Можно поискать, конечно, но это и опасно, и чревато тем, что опоздаем…
Только вот к чему?
Показался за кустами дом, дым над трубой – проснулись, деточки, – я вышел на открытое место и обомлел: перед домом стояли четверо. Пот заливал мне глаза, и я не мог их протереть, руки заняты. Вон тот, конечно, Князь… он облюбовал себе длинный до пят брезентовый дождевик, выцветший и поскрипывающий на сгибах… и он меня заметил, поднял руки и помахал. И все, конечно, оглянулись и стали на меня смотреть, как я иду и волоку им мясо, и никто не побежал помочь.
