глаза, приятная улыбка на ярких губах, на щеках — ямочки.
Годами далеко за тридцать, но… Хороша!
Молодой человек, сглотнув, поспешил представиться. Женщина кивнула, вновь одарив улыбкой.
…Ямочки!
— Отважный скалолаз из-за океана. О вас в отеле уже все знают. А я — княгиня Марг, по крайней мере, меня так здесь представили. Творческий псевдоним.
Протянула руку — левую, словно скаут. Рукопожатие вышло крепким, мужским.
Забытый всеми Сиверс принялся призывно кашлять. Княгиня и бывший сержант взглянули друг на друга и рассмеялись.
* * *
—…Здесь говорится о каком-то лейтенанте К. У него большая борода и черные турецкие глаза. Страдает, бедняга, от ревматизма и зубной боли. Цинга, причем весьма запущенная. Сочувствую!.. Автор поит лейтенанта настойкой на местных травах. Ага! Он собирает гербарий, причем очень им гордится. Остролодочник путоранский, родиола розовая, мох Hylocomium splendens… Ох, как интересно!
Страницу выбрали наугад. Княгиня (княгиня!) держала лист машинописи на весу, отодвинув подальше от глаз. И снова почему-то левой.
— А еще лейтенант К. постоянно ругается с боцманматом… Это, насколько я помню, младший чин в Русском императорском флоте… С боцманматом по фамилии Бегичев. Но автор уверен, что, несмотря на это, они лучшие друзья. Бегичев Никифор Алексеевич… А лейтенант всюду исключительно «К». Вместе они идут осматривать вельбот…
— Мореходная шлюпка, — без особой нужды пояснил Сиверс. — Господин Перри, думаю, вы уже убедились. Не будем утруждать даму.
— Конечно! — Уолтер встал, попытался нацепить улыбку поприятнее, заранее ужасаясь результату.
— Большое спасибо, княгиня! Я… Я вас провожу.
Между столами — хорошо, если тридцать шагов. Но как не проводить гостью?
Женщина не стала возражать. Кивнув согласно, положила желтоватый лист в общую стопку, как и прежде, левой рукой. Бумага, однако, проявив вредный нрав, скользнула, пытаясь упорхнуть. Не успела — на помощь левой подоспела правая.
— А…
Язык прикушен, но поздно, княгиня Марг услышала. Убрала правую за спину, взглянула строго и спокойно.
— Прошу прощения. Обычно я надеваю перчатку.
…Вместо ладони — большой палец с коротким обрубком возле запястья. Словно саблей наотмашь.
— Мэм! — выдохнул бывший сержант, чувствуя, как холодеет спина. — Не понимаю, о чем вы, мэм! Смотрел на бумагу, мэм, боялся, что упадет. Больше ничего не заметил, виноват, мэм!
То, что по-английски, сообразил уже после. Но женщина поняла.
— Вольно! Не стоит передо мной тянуться, лейтенант.
— Мэм! Сержант Перри, мэм! — отрапортовал Уолтер, чувствуя себя полным болваном.
— Я вас младше по званию, сержант. Бумага не упала, все в порядке.
Улыбнулась.
…Ямочки на щеках.
— Так проводите меня, сержант Перри?
* * *
Недальний путь до соседнего столика проделали молча. На свою спутницу Уолтер старался не смотреть. Та заметила, усмехнулась горько.
— Не вините себя. С непривычки и вправду жутко, я плакала целый год… А сейчас наберитесь бодрости, буду вас знакомить.
Столик встретил гостей не слишком радушно. Трое молодых людей (модные пиджаки в клеточку, тросточки, усики) лениво кивнули, забыв представиться. Перри решил не настаивать. Если господин Сиверс походил на шулера, то эта публика годилась разве что ему в подручные — и то исключительно на экране. Иное дело — дама.
Совсем иное!
…Смуглое восточное лицо, тяжелые брови, чувственный рот, острые стрелки-складки у носа. Высокий лоб, широкая сильная шея. Диадема, колье, белый бриллиантовый блеск. Черное платье, густые темные волосы.
Взгляд… Стена и омут, не подпускает и все равно манит.
