убит советский посол Вацлав Воровский. Судили двоих — Конради и Полунина. Ваш знакомец только чудом не стал третьим в этой компании. В последний момент сумел обеспечить себе алиби, весьма сомнительное, кстати.
— П-посла убили? — поразился Уолтер. — А он мне еще про дикарей говорил!
— Воровский был представителем СССР на конференции по мирному договору с Турцией и вопросу черноморских проливов. Дипломатический иммунитет и все, что полагается. Между прочим, этих типов оправдали, такое вот здесь правосудие. Александр Сиверс на нынешний день один из самых активных деятелей «Лиги Обера»[59]. Что это за контора, вам, Перри, знать не обязательно, но мой совет: будьте осторожны.
Лекс бросил в рот папиросу, достал зажигалку.
От негромкого щелчка Уолтера передернуло.
* * *
— Это на русском, — констатировал Перри, откладывая в сторону очередную машинописную страницу. Судя по блеклым буквам, явно не первый экземпляр.
— Конечно, на русском! — всплеснул руками Сиверс. — Переправлено через границу буквально под пулями. Да-да! Смелые люди, настоящие патриоты, рисковали жизнями…
«А почтой не пробовали?» — хотел поинтересоваться молодой человек, но вовремя вспомнил рассказы всезнающего мистера Н. Со связью в России явно имелись проблемы.
Приглашать русского в номер Уолтер не стал. Расположились там же, в холле, за одним из столов. Уолтер заказал кофе и счел лимит на гостеприимство исчерпанным. Перешли к делу. Таковое обнаружилось в двух больших кожаных папках. Первую, с машинописью, Сиверс передал американцу, вторую лишь показал, спрятав обратно в портфель. Пояснений не последовало.
Страница, еще одна, еще… Плохо различимая машинопись, кое-где правки синим карандашом. Даты «1900», «1901» и «1902» Перри обнаружил сразу, на первом же листе. Заглянув в конец, увидел чью-то размашистую роспись и вполне читаемое «2.03.1935».
— И что? — спросил он, кладя стопку бумаги на полированную столешницу.
Сиверс воззрился изумленно.
— Как — что? Вы же сами видели. Это уникально! Пусть вас не смущает машинопись, экземпляр единственный. Подлинник был конфискован ГПУ!..
Уолтер потер подбородок и представил себя в кресле шефа. Ноги на стол класть не стал, но выражение лица обозначил.
— Майн герр! Политика Фонда состоит в том, чтобы приобретать подлинники исторических документов, в крайнем случае, точные фотографические копии. Иначе самый тупой дьявол не поручится за их достоверность.
Здесь полагалось пыхнуть сигарой, но молодой человек лишь обозначил паузу.
— В противном случае наши издания никому не будут нужны. Я бы первый кинул такое дерьмо в рожу продавцу. А умники из университетов нас попросту распнут, причем счет за гвозди заставят оплатить нас же.
По-немецки вышло даже лучше, чем в оригинале. Молодой человек шевельнул губами, выплевывая невидимую сигару.
— Поищите простаков в штате Северная Каролина, майн герр. Может, и повезет.
Боксировать с этим типом он не собирался. Если полезет драться, достаточно свалить с ног подсечкой и кликнуть тореадора-швейцара.
— О боже! Американец!..
Борзая вновь распрямилась в полный рост.
— Господа! Здесь кто-нибудь может читать по-русски? Господа!..
Сидящие в холле дружно обернулись. Сиверс выждал немного и прокричал то же самое на французском. «Seigneur!» и «russe» молодой человек понял без перевода.
Портье многозначительно переглянулся со швейцаром, тот кивнул и нахмурился. Уолтер замер в предвкушении. А нечего в дипломатов стрелять!
Эмигрант безнадежно оглянулся, закусил губу. Затем набрал в тощую грудь побольше воздуха, вновь отверз рот…
— Je vous aider, messieurs?
Уолтер поспешил встать. Эту женщину он заметил сразу, как только вошел. Стол возле окна, трое молодых людей, две дамы, заметно их постарше. Одна в маленькой смешной шляпке, вторая — с диадемой в темных волосах.
— Или лучше по-немецки? У вас филологическая проблема, господа?
…В шляпке. Невысокая, макушкой как раз Уолтеру по ухо. Скромное серое платье, брошь с синим камнем у самого горла, темные брови, голубые
