– Будучи представителем закона, я вполне мог бы воспользоваться некоторой защитой от продажных типов, которые считают, будто ухватили на моей планете свой шанс. Так что броня моя.
Усмехнувшись, Эдвин отводит в сторону полу куртки, показывая бластер.
– Послушай, Кобб…
– Для тебя – шериф Вэнс.
– Вот как? – смеется Эдвин. – Шериф? Мне крайне не хотелось бы доставать оружие…
Рука Кобба Вэнса молниеносно взмывает вверх, и в ней тоже оказывается бластер. Выстрел прожигает дыру в правом плече Эдвина, и конечность безжизненно повисает. Шлем вываливается из другой его руки, и он в ужасе пятится в сторону полки.
– Ты… ты чудовище…
– Да брось, – пожимает плечами Кобб. – Я вовсе не чудовище. Во всяком случае, ничем не хуже твоего начальника, виквайского дерьмоеда Лоргана Мовеллана. Мне известны все его мошеннические схемы. И не только его. Преступные синдикаты боятся, что вернувшаяся Республика прижмет их к ногтю, и пытаются найти способ создать видимость законного существования. А пока хатты дерутся друг с другом за власть, на планету слетаются так называемые горнодобывающие компании во главе со всякими скотами вроде твоего босса. Новая эпоха горных баронов. Но ничего у них не выйдет – благодаря мне и другим таким, как я. Мы несем закон в эту обитель беззакония, и мой выстрел положит тому начало. А броню я у тебя забираю.
– Не убивай, прошу! – скулит Эдвин.
– Нет, я тебя не убью. Я оставлю тебя в живых, чтобы ты смог сказать боссу, что ему лучше собрать вещички и убраться подальше из этого сектора. Если, конечно, он не хочет, чтобы я явился к нему в новой – вернее, в моей новой – броне.
– Скажу, – бормочет Эдвин, оседая на пол.
Кобб забирает ящик с броней и направляется к выходу, бросив по пути:
– В следующий раз, когда решишь изображать из себя стрелка, лучше сперва стреляй, а болтай потом. Всего хорошего.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Бац!
Камень с силой ударяется о шлем штурмовика. Шлем проворачивается, ослепляя своего владельца. Джом Барелл подскакивает к облаченному в броню имперцу и с размаху бьет ногой по ладони с бластером. Руку отбрасывает назад, винтовка, крутясь, вылетает из нее.
Джом ловит оружие и трижды стреляет штурмовику в грудь.
Труп валится на тела трех остальных.
Сломанная рука Джома все так же бесполезно болтается сбоку.
«Неплохо для птицы с перебитым крылом», – думает он.
Он начинает подниматься по лесенке, ведущей к суборбитальной турболазерной пушке, но, как выясняется, это не столь уж простая задача. Ему приходится медленно ползти, подтягиваясь здоровой рукой и закрепив за спиной бластерную винтовку штурмовика.
Джом стонет и рычит, напрягая все силы. Ему кажется, будто прошла целая галактическая эпоха, но каким-то образом ему все же удается добраться до верха и открыть люк. Он начинает спускаться внутрь…
– Ни с места! – слышится чей-то голос.
Внизу стоит молодой имперский офицер-артиллерист, нацелив на Джома маленький бластер. Рука его дрожит.
Вздохнув, Джом продолжает спускаться.
– Медленнее! – предупреждает имперец.
Джом поднимает руку в примиряющем жесте.
– Обе руки, – приказывает офицер. Щеки его бледны, взгляд испуган, словно у скотины на бойне. Парень стоит перед пультом управления – сквозь стекло Джом видит устремленные к небу сдвоенные стволы турболазеров.
– Вторая сломана, – говорит Джом.
– Я сказал – обе!
Проклятый мальчишка! Рыча и морщась, Джом поднимает сломанную руку. Боль прошивает оба плеча, словно раскаленная добела электрическая дуга. Он скалит зубы и смаргивает слезы с глаз.
– Еще что-нибудь?
– Теперь – на колени.
