Двое прихвостней Сурата Нуата – пузатый абеднедо и герглик с маслянистой кожей – продолжают заниматься тем же, чем занимались весь последний час: с лязгом, грохотом и плеском вытаскивают на улицу барахло из лавки Теммина. А с крыши поблизости то и дело спускается парочка ковакианских обезьящеров, которые выхватывают из груды блестящие кусочки металла и вновь убегают прочь, пронзительно гогоча, словно маленькие сморщенные безумцы.
Изнутри доносятся грохот, звуки сверла, крики.
Негодяи пытаются понять, как проникнуть в подвал. Им нужно то, что он украл у Сурата.
Вот только Теммин сам не знает, что именно он украл.
Наверняка какое-то оружие.
И в любом случае оно теперь принадлежит ему, а не этому пустоголовому салластанину.
Когда открывается дверь, он успевает заглянуть внутрь – и видит знакомые остроконечные ступни его личного телохранителя, боевого дроида В1 по имени Костик. Ступни неподвижны и прижаты к ногам, а это означает, что дроид находится в сложенном состоянии – в транспортировочном режиме. Хуже того, Теммин замечает окутывающее металл голубоватое свечение.
Судя по всему, это свечение ионного ограничителя. Теперь ясно, почему Костик не отвечал на его вызовы по комлинку – дроида обездвижили и заключили в ионное поле.
Умно.
У Теммина остается на один вариант действий меньше, чем до этого. С помощью Костика он мог быстро вернуть лавку в свое распоряжение, хотя бы временно. Достаточно было натравить на врагов модифицированного дроида, а самому пробраться в подвал и надежно защитить свое добро.
Но поскольку этот вариант теперь отпадает, придется пойти более трудным путем: отыскать один из входов в старые катакомбы под городом и уже оттуда пробраться к себе в лавку. Дорогу он знает, но она отнимет время, так что лучше сразу браться за дело. И надеяться, что он успеет добраться раньше, чем громилы Сурата сообразят, как войти в подвал.
Теммин убирает бинокль…
Справа раздается пронзительное хихиканье.
Ему знаком этот звук.
Молниеносным движением обезьящер выхватывает прибор из его рук. Маленький демон шипит и плюется, а когда Теммин пытается вырвать бинокль, кусает его за пальцы.
– Отдай! – рычит Теммин.
Внезапно кто-то прыгает ему на спину.
Еще один обезьящер.
Не переставая смеяться, он дерет когтями его уши и вырывает клочья волос. Этого вполне хватает, чтобы бинокль выскользнул из руки, и обезьящер скачками уносится прочь, радуясь добыче.
Теммин вскакивает и бросается следом…
Второй обезьящер сваливается с его спины и кидается прямо под ноги, обвивая их своим хвостом. В следующее мгновение Теммин уже кувырком летит с крыши. Ударившись о навес дао-бенового магазинчика, он скатывается на землю, с плеском приземляясь в глубокую лужу.
Отплевываясь, он поднимается на ноги. Вода стекает с него словно маленький грязный водопад, волосы липнут к глазам. Теммин отбрасывает их со лба…
Изогнутый конец лезвия гигантского топора цепляет его за ноздрю, рывком заставляя поднять голову. Ой-ой-ой! Перед ним, оскалившись в зловещей ухмылке, стоит герглик. Ряды острых зубов скрежещут друг о друга, словно рашпиль о древесину.
– Мы поймали мальчишку! – кричит герглик.
Наверху весело гогочут обезьящеры.
Синджир с трудом бредет через догорающий лес. Тлеют кусты. Неподалеку – обугленный и наполовину расплавившийся шлем штурмовика. Рядом небольшой пожар. Вдали – остов шагохода АТ-АТ. Верхняя часть его раскрылась от взрыва, словно металлический цветок. Он тоже горит.
Вокруг – трупы.
Некоторые из них безлики и безымянны – по крайней мере, для него. Но других он знает… или знал. Вот молодой офицер, Керк Лормин. Хороший парень, всегда был готов угодить. Стал служить Империи вовсе не из-за убеждений, а вынужденно. Чуть дальше – капитан Блевинс. Этот точно был имперцем до мозга костей, а заодно неисправимым хвастуном и задирой. Лицо его превратилось в кровавую маску. Синджир рад, что он мертв. Рядом молодая женщина – он встречал ее в столовой, но не знает имени, а ранговая планка на ее груди залита кровью. Кем бы она пи была, теперь она никто. Лесной перегной. Еда для туземцев-эвоков. Всего лишь звездная пыль и ничто.
«Мы все – звездная пыль и ничто», – думает он.
