онемела.
– Поспокойнее, молодой человек, я с миром, – и, отодвинув Андрея в сторону, прошел в квартиру.
Из комнаты показался отец. Он вышел, держась за стенку.
– Не ожидал, – прохрипел батя и покачал лысой головой.
– И я, – прошептал Борис. – Увидеть тебя в таком виде…
– Хорош я, да? – Мстислав хотел коротко хохотнуть, но закашлялся и дохал до тех пор, пока сын не принес ему травяной отвар. Попив, старик выдохнул облегченно и жестом пригласил Бориса следовать за собой.
Они прошли в кухню.
– Чай будешь? – спросил у Хренова Мстислав. Тот кивнул.
– Батя, этот человек тебе жизнь сломал, а ты ему чай предлагаешь?
– А у нас что, цианистый калий завалялся?
– Мышьяк тоже сойдет, – подал голос Борис. – И я выпью его, если ты докажешь мне, что именно я сломал твою жизнь.
– Вы подкинули улики, – снова не сдержался Андрей.
– Ничего подобного. Я их всего лишь обнаружил.
– Еще оговорили. Я был на суде, я знаю…
– О чем он? – спросил у Мстислава Хренов.
– Наверное, о твоих показаниях. Ты сообщил суду, что я в дни, предшествующие похищению, начал проявлять к Масе повышенное внимание. Играл с ним, куда-то водил гулять, игрушку подарил. Тогда как раньше не замечал его.
– Так это же правда. Ты вел себя так, как будто втирался в доверие к пацану, чтобы, когда придет время, спокойно его увезти! – повысил голос Хренов.
– Да, пожалуй, это выглядело именно так, – кивнул Мстислав Васильевич.
– В тот день только твоя машина покидала территорию усадьбы. Не считая хозяйской. И ты отсутствовал неизвестно где, когда звонили похитители, чтобы потребовать выкуп, вместо того чтобы ждать своего подопечного. А когда объявился, не смог объяснить, где был. Все это очень подозрительно, согласись? Я не сомневался, что ты виновен. О чем сообщил суду.
– А теперь?
– Засомневался.
– Посмотри мне в глаза, – попросил Мстислав. И подался вперед. Хренов сделал то же самое. Несколько секунд два немолодых человека, но таких разных по внешности (один богатырь, второй согбенный старец, и это несмотря не незначительную разницу в возрасте) напряженно вглядывались… в души друг друга!
– Ты не виновен, – сказал Борис, откинувшись на стуле.
– Ты тоже. По крайней мере в том, в чем я тебя подозревал. – Мстислав бросил Андрею: – Сынок, чаю! – и вернулся к разговору: – Хочешь узнать правду? Почему я втирался в доверие к Масе и где пропадал, когда он исчез?
– А у меня уже есть догадки. Но послушаю тебя.
– Максимилиан Глинка – мой сын.
Есть такое выражение – выпасть в осадок от удивления. Если бы человек был способен на это, Андрей сейчас пролился бы тропическим дождем…
– И я узнал об этом за неделю до его похищения.
– Почему Тина решила открыться тебе?
– Ты хорошо понимаешь женщин? – вопросом на вопрос ответил Мстислав.
– Не особо, – признался Борис.
– И я. Что у них в голове происходит, можно только гадать. Она тогда йогой увлеклась и буддизмом. А врать для буддистов – это портить карму. Вот Клементина и открылась мне.
– Но не мужу?
– Не хотела портить жизнь Масе. Это еще хуже для кармы.
– Так у вас роман был?
– Кратковременный, – кивнул Бояров. – Теперь я думаю, Тина мной просто воспользовалась. Ей очень хотелось еще детей, но с мужем не получалось. А меня она считала достойным… донором. Я же ее обожал. Она была такая странная… По-хорошему. Не похожая ни на кого. Как редкая бабочка, а я в детстве увлекался ими.
– Хватит лирики, давай к сути.
– Да, ты прав. Когда я привез Святослава к его другу, с которым он якобы занимался, а на деле играл в игры, мне позвонила Клементина. Она была в
