— Какие слова? Ты думаешь, у меня твои мысли перед глазами бегущей строкой проносятся? С запятыми и двоеточиями? Или их произносит в моей голове твой голос?
Он громко фыркнул и покачал головой, мол, как можно такие глупости предполагать?
У Динки даже пятка зачесалась — так захотелось в этот момент пнуть язвительного засранца.
— Ладно, повыпендривайся пока, — милостиво разрешила она. — Я сегодня добрая.
Улик снова фыркнул и улыбнулся от уха до уха — веснушки на его щеках, растянувшись, тоже заулыбались.
— Ну ладно, если не словами и не голосом, — сказала Динка, — тогда как это происходит?
Улик, задумавшись, помычал.
— Ну… это приходит в голову как ощущение, — ответил он и добавил: — И еще как будто… чужое воспоминание.
— Хм–м–м, — отозвалась Динка. — Интересно.
— Ну вот, — продолжал Улик, — поэтому я не знаю, что ты там словами думаешь. Обычно то, что люди думают словами, не очень важно. Всякая ерунда, вроде: попросить у матери денег на тетрадь для контрольных, доесть котлеты, а то младшая сеструха их все слопает, мне не достанется, или про то, что Вовка Краепольцев дурак и не лечится… Короче, такие мысли, которые подумал и забыл. А есть другие, которые сидят в голове крепко, даже если ты прямо сейчас их не замечаешь. Они–то мне в голову и лезут. Сами. Потому что очень сильные. Это как будто… кто–то громко в дверь стучит. Ты не видишь, кто за дверью, но стук слышишь. Поэтому идешь к двери и открываешь. Вот и у меня так: чувствую в другом человеке «Тук–тук–тук!», открываю дверь, а в меня его мысли лезут. Можно не открывать, конечно, пока не надоест слушать это «Тук–тук–тук!».
— И что? По–твоему, я думаю о Руи? — спросила Динка.
Улик кивнул.
— Все время думаешь.
— Странно, — немного растерялась девочка. — Не замечала.
— Да кто он такой?! — не выдержал Улик.
Динка зыркнула на него недружелюбно.
— Самый худший человек на свете! Детей бьет! Потому что они его раздражают, понял? Насмехается. И еще он врун. Так и говорит: не надо мне верить, я нечестный.
— Ум–м–м, — заинтересованно протянул Улик. — Тогда почему ты хочешь его увидеть, если он такой плохой?
Динка с полминуты смотрела на него мрачным взглядом.
— Кто хочет его увидеть?
— Ты, — расстерянно поморгал Улик.
— Я?! — набычилась Динка.
Улик издал нервный смешок и поднял руки на уровне плеч, как будто сдаваясь.
— Не хочешь ты его увидеть, не хочешь! Только не смотри на меня так, ты страшная, я тебя уже боюсь.
— То–то, — фыркнула Динка.
На самом деле, мальчишка–телепат ошибался — она сейчас совсем не думала о Руи. Она думала: как все–таки хорошо, что рядом с ней оказался Улик. Если бы, проснувшись в этой палате, Динка обнаружила, что совсем одна, она бы моментально впала в отчаяние. Наверное, без конца изводила себя вопросом, для чего ее сюда привезли. Воображала бы ужасные вещи. А вместо этого болтает как ни в чем не бывало.
— Нечестно! — возмущенно заявила Улику Динка, после того как ни с того ни с сего вдруг рассказала ему о своей вчерашней ссоре с мачехой. — Таисия специально все переврала! Сделала вид, что это я плохая, смерти ей желаю, а она, значит, вся такая из себя правильная и добренькая! Ненавижу ее! Она о папе сказала так, как будто ее это не касается! Ну я ей и напомнила, что хараминская кома любого может коснуться, кто пережил Апокалипсис. Обидно же слышать, когда она о папе таким тоном говорит!
Улик с готовностью закивал.
— Ага–ага! У наших соседей год назад Светка, студентка, взяла и в кому впала. Между прочим, замуж собиралась. Моя мама ее маме помогала к свадьбе готовиться. А Светка раз — и… До сих пор в коме лежит.
— Ну! — поддержала Динка. — А Таисия с чего–то решила, что с ней такого не случится, и папу растением называет. И вообще, она…
Динка вздрогнула и резко замолчала, когда услышала, что открылась дверь. В палату вошли двое. Одеты они были так же, как те, что пришли к ним домой в сопровождении Таисии и седоголового доктора — белые брюки и короткие халаты с нашивкой «С» внутри ромба поверх нагрудного кармана. Санитары. Один остался возле двери, другой направился к детям.
Машинально, даже не задумываясь, зачем это делает, Динка поползла назад, отталкиваясь руками от пола. Но оказалось, они пришли не за ней. Санитар поманил Улика и кивком головы указал на дверь:
— На обследование.
