Зашептал своим:
— Лаз у вас за спиной, двигайтесь от него по-прямой.
— А ты?
— Догоню.
Разгребая телами воду, двинулись от дырки над головой. Противник услышал телодвижения беглецов.
Решились. Полезли. Он на звук принял на нож первого, отбросил, освобождая проход, принял второго, третьего. В темноте могло показаться, что дружинники один за другим самостоятельно выбираются в большой коридор. Четвертый оказался умней. Он из норы окликнул своих соплеменников, не получив ответа, оповестил лезущих за ним и притих, не высовываясь наружу.
В темноте снова поселилась тишина. Слышно было, как кашляют от пыли преследователи в норе, где-то в стороне будоражит устоявшуюся водную гладь некое волнительное передвижение, да еще редкая капель.
«Все! Пора и тебе двигать».
Что там враги?
«Затихли. Никто не хочет выю под нож подставлять».
Выждав какое-то время, он почти беззвучно, стараясь дышать тихо и редко, двинулся по воде, высунув из нее только голову, в сторону направления свода, подмеченного ранее еще при свете факела, туда, куда ушли товарищи. Через долгий промежуток времени, вытянутая рука напоролась на бортик бассейна. Примерился, подтянувшись на руках, выбрался на сухое, по стене нащупав очередной проход, определил его габариты и чуть сгибаясь, пошел по нему.
— Мы здесь!, — услышал голос монаха.
Приблизился, нащупал кого-то.
— Это я, Лис.
— Рад за тебя. Как там Вторуша?
— Оклемался я, боярич, — оповестил сам вой. — Только голова, как кадушка. Чумная.
— Ото-ж, жрете всякую дрянь, а потом спасай вас, из сральника вытаскивай.
— Прости! Получилось так.
— Отдышались?
Многоголосое:
— Да-а!
— Тогда в путь!
Несмотря на Луку, из-за темноты сколько блукали по лабиринтам он не понял, только знал, что долго. Утыкались в тупики, возвращались на развилки, отдыхали и снова шли. Уже отчаявшись выбраться, наткнулись на ступени, ведущие к поверхности, выбрались на верхние галереи подземелий, по ним вышли к лазу знакомой ливневки. Жажда и голод мучили, но это все ерунда, когда вылезли на плато, чуть не ослепли от солнца. Как там другие, он не знал, но его молодое тело ломило от усталости. Сколько же он не спал?
Как спускались, и сторожась, добирались к заветному месту, Егор в своей памяти не отмечал, шел на автомате, доверившись «нюху» товарищей, и прежде всего Лису и Луке. Вырвать мешок с деньгами из рук самого хитрого бойца отряда, теперь можно было только у мертвого. По поводу спасения из тенетов законной власти в погосте, монах Илья высказался кротко, осеняя себя крестным знамением:
— Велик ты, господи, и чудны дела твои, и благословенно и славно имя твое вовеки веков по всей земле!
С души, словно камень свалился. Недавно готовые к схватке с возможной гибелью, подельники перевели дух, на пасмурных, суровых лицах появились улыбки. Благостное состояние прервал Лука.
«Лихой, впереди отряд всадников!».
Чьи?
«А я знаю?».
— Все в лес!, — подал команду Лиходеев. — Бегом!
Едва успели спрятаться в лесу, когда на тракте появился конный отряд. Можно было хорошо рассмотреть ехавших впереди старших дружинников, закованных в броню, за ними, скорее всего, следовали князь с боярами. До погоста рукой подать.
— Вот и кавалерия пожаловала!, — сам для себя прокомментировал Егор. — Теперь точно, только держись. Ноги уносить пора, а то загонят и забьют как мамонтов.
За то второе «Я» подсказало. Линять? Куда он собрался линять? Лошадей нет, еды нет, дорогу на северо-восток, да и на восток, скорее всего успели перекрыть. Что дальше? Слух уловил какой-то бубнеж у левого плеча. Прислушался.
— …прославит силу его и сотворенные ним великие чудеса и блага, устроенные на этом свете. Как небо устроено, или как солнце, или как луна, или
