родные края.
Начальник поста Бошняк любит книги и шахматы, рядом с ним можно спокойно провести зиму. Здешний пост снабжен отлично, – значит, запасами с «Николая» делиться не придется, да и Николай Константинович никогда не попросит – очень порядочный человек.
Клинковстрем не прочь был оказать весною будущего года посильную помощь Сахалинской и Амурской экспедициям. Может быть, доставить Бошняка на юг, на устье Самарги, куда намеревался отправить его Невельской, а если потребуется, то и южнее? Только, конечно, говорить об этом сейчас еще не время.
– Почему бы не зимовать? – спросил капитан у Бошняка с выражением удовольствия на своем широком лице.
На судне – запасы водки, уксуса, продовольствия. Хватит на зиму и на весну, а может быть, и на лето. Матросы – финны, привыкшие к морозам. Некоторые из них охотники, и почти все рыбаки.
Клинковстрем объявил решение команде и приказал тянуться ближе к берегу, благо глубина позволяла. Положили три станковых якоря и стоп-анкер, завезли на берег концы и закрепили за деревья.
В ночь с 7 на 8 октября был сильный мороз. Гавань за мысами покрылась тонким слоем льда.
Клинковстрем гордился втайне тем, что его судно первое зимует в этой гавани. Предстояло превратить корабль в жилой дом. Он был лично знаком с известными английскими и американскими полярными исследователями и подробно расспрашивал их в свое время о том, как они зимовали.
Строить барак и свозить команду на берег Клинковстрем не собирался. На берегу лишь выкопали погреб и свезли туда порох. Бошняк приставил караул. Решили, что на всякий случай надо укрепиться. Один борт «Николая» разоружили, пушки поставили на берег. На острове, у входа в бухту, чтобы беда не застала врасплох, выкопали землянку и поселили караульных. Остров назвали Маячным.
Бошняк в своем бревенчатом домике устраивался на зиму с некоторым комфортом. Тут и печка, сложенная из наломанных у пристани камней, скрепленных глиной, и маленькая железная печурка. Казак Парфентьев сделал полку для книг, стол для занятий. Целыми днями топился камин, просушивая стены, сложенные из сырого леса.
Бошняк звал в компанию к себе Клинковстрема, но тому не хотелось покидать прекрасную капитанскую каюту.
– Все равно переберетесь, – говорил Бошняк. – Холодно ведь на судне, как ни топи!
– Ну посмотрим! – с улыбкой отвечал Клинковстрем.
По первому зимнему пути Бошняк намеревался отправиться в горы в новую экспедицию для обследования перевала через хребет, оттуда – в верховье речки Хунгари, с тем, чтобы найти удобный путь из залива Хади на Амур. Двое местных орочон и казак Парфентьев будут сопровождать его. Все готово, и нарта с собаками куплена в деревне. С проводниками договорились. А летом Бошняк пойдет к югу, на Самаргу, а потом, может быть, найдет гавань – Рог… Бошняк мечтал найти эту таинственную бухту, куда, по рассказам туземцев, китайцы приходят из Маньчжурии ловить трепангов.
Невельской твердил, что управление краем должно быть на южном колене Амура, а главный порт – в южной бухте, которая не замерзает. Бошняк перезнакомился с орочонами в стойбище и часто расспрашивал их обо всем.
Но вот однажды утром с Маячного острова просигналили: «Идет судно». Часовой на посту принял сигнал и доложил своему начальнику.
Бошняк и Клинковстрем вышли из домика, где они играли в шахматы, и навели трубы. Из-за острова над низко лежащим на воде туманом показались паруса. Самого судна некоторое время не было видно. Но вскоре открылся трехмачтовый транспорт.
– Да это «Иртыш»! – воскликнул Бошняк.
Судно было какое-то странное. Ползло как черепаха. На нем делалось все очень медленно. Наступил полный штиль. На «Иртыше» отдали якорь. Судно стало у входа в бухту. «Иртыш» и прежде был известен как корабль «плохоход».
– Ну, слава богу, нашелся «Иртыш»! – сказал Бошняк.
Клинковстрем хмурился и даже, как показалось Николаю Константиновичу, озаботился.
– Поздние гости, – заметил он.
Офицеры отправились на шлюпке на судно.
– В нашем полку прибыло, – говорил довольный Бошняк. Но тут он вспомнил, что Геннадий Иванович разрешил Клинковстрему до 15 октября выход в море, если «Иртыш» останется в Хади. А ведь сегодня 11 октября. Николай Константинович знал, что казенные суда Камчатской флотилии снабжаются очень скупо, лишь по день возвращения в Петропавловск. Им всего дают в обрез, так как на Камчатке никогда не хватает продовольствия.
Поднялись на борт. Офицеров встретил командир «Иртыша» Петр Федорович Гаврилов, молодой человек с болезненно желтым лицом. Взор его блестел, но без оживления. Тут же Дмитрий Иванович Орлов с седой бородой и с выдавшимися скулами.
«Что они как из госпиталя?» – подумал Бошняк.
Гаврилов стал говорить, что на «Иртыше» половина команды больна, что гавани на Сахалине нет, на Камчатку возвращаться поздно, поэтому пришли сюда.
– А какое у вас снабжение? Есть ли запасы? – спросил Бошняк.
– У нас никаких запасов нет, Николай Константинович, – разведя руками, сказал Гаврилов, – мы голодали. Буссэ не только не снабдил нас, но еще и у
