Warhammer 40000: Ересь Хоруса
Омнибус
II редакция
Том I
История изменений
1.0 — файл произведен в Кузнице Книг InterWorld'а.
1.1 — вторая редакция: произведена замена "Гор" на "Хорус" (по просьбам аудитории), титул Хоруса везде изменен на "Воитель", "Конрад Курц" изменен на "Конрад Кёрз", проведена расстановка по хронологическому порядку, проверены примечания.
Грэм Макнилл
Последний храм
В прежние времена на еженощную службу в храме Камня Молний всегда стекались многочисленные верующие. Страх перед ночной мглой привлекал куда больше людей, чем дневной свет. Ведь все они были свидетелями того, что именно ночью проливалась кровь, происходили грабежи, кошмарные машины слетали вниз на пылающих крыльях и свирепствовали воинственные, несущие на себе знак молнии гиганты.
Урия Олатейр не мог забыть о том, как целая армия этих великанов вступила в бой в те дни, когда сам он был всего лишь ребенком. Пускай уже минуло семьдесят лет, но Урия мог представить их так отчетливо, точно все свершилось только вчера: огромные, не ведающие жалости, в руках они несли мечи, в которых были заключены плененные молнии, и были облачены в увенчанные плюмажами шлемы и начищенные до блеска доспехи цвета зимнего заката.
Но ярче всего отпечаталась в памяти пугающая демонстрация их удивительной, ни с чем не сравнимой мощи.
В жесточайших сражениях, развязанных гигантами, сгинули целые нации вместе со своими властителями, огромные армии захлебнулись в собственной крови и пали в битвах, каких еще не ведала история.
И вот последняя мировая война подошла к концу, а над сонмом низвергнутых деспотов, этнархов и тиранов поднялся торжествующий победитель и единственный владыка опаленного баталиями мира.
Казалось бы, окончанию войны стоило только радоваться, но Урия не ощущал покоя в душе, шаркая по коридору своего обезлюдевшего храма. В руке он держал свечу, пламя которой дрожало на сквозняке, вздыхавшем в потрескавшихся старых камнях и ветхом дереве некогда величественных дверей.
Да, прежде еженощные службы собирали много прихожан, но лишь немногие осмеливались теперь появляться в церкви: людей отпугивало то презрительное ехидство, с каким в эти дни стали относиться к верующим. Времена изменились, и ничто уже не напоминало о том, как в начале войны насмерть перепуганная паства приходила искать утешения в проповедях священнослужителей, рассказывавших о милосердном, заботливом Боге.
Урия направился к алтарю, прикрывая изуродованной артритом ладонью слабый огонек свечи, боясь того, что этот последний источник света угаснет, если он хоть на секунду оставит его без защиты. За окнами полыхнула молния, и витражи озарило электрическое зарево. Старик крайне сомневался, что хоть кому-нибудь из прихожан захочется сегодня бросить вызов грозе и присоединиться к нему в молитве и священном песнопении.
Холод постепенно и незаметно проникал в его тело незваным гостем, и Урия вдруг ощутил, что в эту ночь должно свершиться нечто особенное, наполненное неким значительным смыслом, но что именно, он не знал. Гоня прочь непонятно откуда взявшееся чувство, старик преодолел пять ступеней, ведущих к алтарю.
В самом центре освященной ниши стояли бронзовые часы, металл которых давно потускнел, а стекло, закрывавшее циферблат, пошло трещинами. Рядом покоилась толстая книга в кожаном переплете, обставленная с шести сторон незажженными лампадками. Урия неторопливо поднес к каждой из них тонкую свечу, и вскоре храм озарился долгожданным светом.
Если не считать прекрасно оформленного свода, внутреннее убранство не отличалось ни богатством, ни роскошью: длинный неф да по обе стороны от него — простые деревянные скамьи и отгороженный занавесом алтарь. К хорам поднимались ступени, начинаясь в северном и южном трансептах, а просторный притвор образовывал галерею, по которой посетителям приходилось пройти, прежде чем оказаться в самом храме.
Внутри стало светлее, и Урия печально усмехнулся, увидев, как огоньки свечей отражаются в черном металле циферблата часов. Хотя стекло и
