видимости, на всей «Ашке» был один-единственный приличный некромант — запертый в гостевой каюте со смешной системой защиты, которую можно без проблем обойти, не открывая глаз. Впрочем, откуда похитителям было знать, что ни в коем случае нельзя оставлять на корабле павших товарищей, чтобы отвезти на родную планету для традиционного обряда погребения? О моем милом хобби знал только один человек — и вот уж он ни за что бы меня не сдал.
Пока над телом не совершено ни единого религиозного обряда, творить с ним можно все, что вздумается. После, правда, тоже — была бы сноровка. Но похитители даже не подумали усложнять мне задачу, так что я вольготно вытянулась на жестковатой койке, закрыла глаза и тихонько потянула на себя одну из нитей.
Те глаза, что открылись в пустующем отсеке в семнадцатом квадрате, видели уже плоховато — но вполне достаточно, чтобы позволить мне констатировать полное отсутствие нижней части тела мертвеца. Кто бы ни убивал этого бедолагу, он постарался, чтобы больше никто не сумел его поднять. К остальным трупам, живописно разбросанным по отсеку, ему пришлось подползать на руках: умершие глаза не видели ничего дальше метра перед собой. Осмотр ничего хорошего не дал. Кажется, я рано обрадовалась: кто-то старательно располовинил всех погибших — не случайно же!
Пришлось оставить в покое своего мертвого помощника и спешно приводить в порядок нервы. Трех погибших в бою защитников «Ашки» я помнила в лицо, поскольку сама замаралась в их крови; но вот что-то я не припомню, чтобы что-то делала с их ногами. А значит… кто-то совершенно точно знал, что на корабле некромант.
Нет, Фирс сдать меня не мог. Он даже папе ничего не рассказал — с чего бы ему выбалтывать мои секреты моим же похитителям? Ведь не за мной же они прилетели! Кому нужна по частичкам отмирающая девица, пусть и с высоким титулом? Держать меня в заложниках, не давая ингибитор — пустая трата времени. Значит, их целью был все-таки придворный художник, только поймать его лично никто не сумел — поэтому ухватили меня, потому что кто-то точно знал, что Фирс за мной вернется.
Но тогда кто? Кто вообще мог додуматься изуродовать трупы и не тронуть их нити?
Я резко встала и пересекла каюту от иллюминатора до люка и обратно. Еще раз. Остановилась, нервно теребя спутавшиеся за время наведенного сна волосы.
Ладно, я не могу представить себе психа, которому легче расчленить дюжину трупов, чем сделать одно направленное мысленное усилие. Поставим вопрос по-другому: кому вообще выгодно, чтобы я оставалась на этом корабле? Похитителям, естественно, в первую очередь — но что-то попытки вообразить аррианца, уродующего тело товарища по вере, тоже не шибко удачны. Эти ребятки слишком сдвинуты на религии, чтобы даже допустить подобную мысль. Следовательно… следовательно…
Демонов фей!!!
Гад! А я хороша: надо же было забыть оговорить подобные ситуации в договоре!
Нарезав несколько кругов по каюте и пнув ни в чем не повинный люк, я заставила себя сесть на койку и, машинально ухватившись за собственную спутанную шевелюру, начала плести косу, безжалостно выдирая колтуны.
С договором я, конечно, оплошала, но тут уже ничего не поделаешь. Придется выкручиваться — и побыстрее, демон подери! Знать бы еще, через сколько времени нужно принимать ингибитор… и где его взять!
Ладно, демон с ним, с Тамазом и ингибитором. Сначала нужно отсюда выбраться. Все те, до кого я могу дотянуться — лишены ног, но это же не значит, что ими нельзя перепугать вусмерть кого-нибудь из живых?
Второй раз тоненькую ниточку погибшего аррианского воина тянуть пришлось еще меньше. Она сама прыгнула в пальцы, с готовностью передавая мне управление телом.
Воин приподнялся на руках и целенаправленно пополз к люку, где на стене рядом с запорным механизмом едва виднелся переговорник. До кнопки вызова безногий зомби, естественно, дотянуться не мог, и мне пришлось вытягивать еще несколько нитей, чтобы образовать рядышком кучу-малу из располовиненных тел, благодаря которой поднятый взобрался повыше. А дальше было уже дело техники.
В двух противоположных коридорах у патрульных вдруг ожила рация. Сначала она драматически шипела, выдерживая театральную паузу, а потом заговорила — голосом того, кого бравые стражники считали окончательно и бесповоротно мертвым:
— Р’бят… выыыпустите… — кое-как провыл мой зомби.
— У… Улииис? — очень похоже взвыли оба стражника. — Какого демона?!
— Выыыпустите, — жалобно гнул свою линию почивший товарищ.
— Ну уж нет, — здраво рассудил патрульный из правой секции. — Ты же мертвый.
— М’ртвыыыый, — не стал отпираться зомби. — Выыыпустите…
А вот из левой секции прозвучал долгожданный «бумс!»: нервишки у второго патрульного оказались ни к демону. Выроненная рация покатилась по полу, создавая ни с чем не сравнимую какофонию скрежета, шорохов и перестуков.
— Раган! — мгновенно насторожился стражник из правой секции. И тотчас же заорал в рацию: — Какого демона ты с ним сделал?!
А еще говорят, что если в критической ситуации у человека просыпается здравый смысл — то это насовсем.
