Та, Что Сильнее, отвлеклась от своих танцев и подошла поближе: посмотреть, как самый грандиозный обманщик в моей жизни, окруженный пульсирующими вспышками тоненьких нитей, просачивается в наш мир, удивленно и недоверчиво распахнув глаза. Для неподготовленного человека зрелище, должно быть, оказалось действительно ошеломляющим.
Древо росло посреди ровной черноты, разбавляемой лишь пушистыми снежными вихрями да мерным сиянием бесчисленных ниточек-душ, трепещущих на ветру. Пахло смолой и озоном. Ветер выл, разрываясь о ветви, от которых во все стороны тянулись светящиеся черточки чужих жизней; но первый вопрос, заданный Фирсом, был не об этом месте, не о его силе и необычности.
— Почему тебя две? — озадачился он, безошибочно обратившись именно ко мне.
Я с легким недоумением обернулась к Той, Что Сильнее. Она беззаботно отмахнулась, не желая заморачиваться, и продолжила с нескрываемым и весьма недвусмысленным интересом изучать моего придворного художника. Пришлось честно сознаваться:
— Не знаю, — и старательно давить мысли о том, что такой ее интерес меня ужасно раздражает. Не об этом нужно сейчас думать. — Она всегда была здесь.
— И ты рассчитывала на ее помощь? — уточнил Фирс, невозмутимо снеся хищный взгляд Той, Что Сильнее. Хоть бы смутился, что ли.
— Она и помогла, — призналась я. — Но тут такая загвоздка…
Объяснить, какая именно, я не успела. Моя богиня, напрочь забыв и о проблемах, и поставленной задаче, цапнула художника за руку и целеустремленно потащила за собой — подальше от нужной ветки и от меня. Фирс удивленно хлопнул ресницами и уперся, не двигаясь с места.
— Меня что, сейчас изнасилуют? — нервно хмыкнул он, дождавшись, пока Та, Что Сильнее, с раздосадованным видом обернется — посмотреть, почему намеченная добыча еще не бежит впереди нее.
— Тебе точно нужен ответ? — уточнила я, а моя богиня обворожительно улыбнулась.
— Пожалуй, нет, — усмехнулся Фирс. Но руку на всякий случай высвободил. — Так что за загвоздка? — переспросил он, повернувшись ко мне. Та, Что Сильнее, обиженно надула губы и топнула ногой, но художник предпочел это проигнорировать, скорчив непрошибаемо спокойную рожу.
— Я не могу отрубить ветку, которая проросла через Мэтта в мир живых, — призналась я. — Дерево сразу заращивает повреждение. Мэтт говорил, что способность управлять ростом ветвей имеет каждый шаман ташиев, и я подумала, что ты сможешь помочь.
— Рубить Древо Жизни?! — вытаращился на меня Фирс. — Как тебе такое вообще в голову пришло?!
— Не мне, — пришла моя очередь надувать губы. — Ей, — я обличительно ткнула пальцем в обиженную богиню. — Ее логику объяснить… у меня не получится.
Художник скептически покосился на будущую меня — и почему-то сделал шаг в сторону. Подальше. Мы проводили его одинаково непонимающими взглядами.
— В общем, это все, конечно, очень увлекательно, но сейчас там, — я махнула рукой в сторону Грани, — Тамаз в одиночку защищает нас обоих (причем не факт, что правда обоих, а не только меня). Так что давай все-таки ты мне поможешь обрубить эту демонову ветку!
— А о тех, кто привязан к той же ветке, ты не подумала? — поинтересовался Фирс. — Ты ведь и их тоже…
— А ты присмотрись повнимательнее, — посоветовала я. — Они все оборваны. Их хозяева не просто мертвы, а уже очень давно мертвы. И я не могу гарантировать, что их убило не присутствие рядом ниточки человека, способного двигать свою ветку, как ему в голову взбредет.
Художник недовольно поморщился, но кивнул.
— Топор… — начала было я, но Фирс только отмахнулся, и под его взглядом ветвь Древа Жизни начала отмирать. Со стороны ствола тотчас потянуло холодным ветром, а вьюга взвыла так, что заложило уши.
— Знаешь, — заговорил художник, не отрывая взгляда от сохнущей ветки, — я читал, что у Древа Жизни есть листья и плоды, а его сок дарует бессмертие.
Та, Что Сильнее, невесело усмехнулась и отвернулась, невидяще всматриваясь в темноту. Я поморщилась и уставилась в другую сторону.
— Листьев нет, — уверенно заявила я. — А плоды — вот, — я дернула за ближайшую тоненькую ниточку, тянущуюся за Грань, и та звонко тренькнула.
— А сок?
— Только смола, — сообщила я. — Пить не пробовала. Да и не тянет что-то быть бессмертным парализованным трупом.
— Догадываюсь, — кивнул Фирс — и с его кивком ветка наконец-то треснула и полетела вниз, в ровную черноту. — Здесь… странно.
— Мне здесь хорошо, — тяжелый вздох вырвался сам собой. Пришла пора возвращаться и добивать грозного шамана ташиев, который никогда не сможет ходить.
Та, Что Сильнее, потеряв всякий интерес к нам обоим, сунулась осматривать сухой сучок — из которого уже через пару секунд начал пробиваться молодой побег.
