– О Джон!
Внезапно в наш дивный вечер вмешалась гроза. Когда за окном разразился ливень, Элис вскочила со стула:
– Я знала! Сегодня весь день стояла такая жара! Я ненавижу, терпеть не могу грозу!
Небо озарила вспышка молнии, сопровождаемая басистым раскатом грома.
Элис дрожала. Муж бросился к ней.
– Дорогая, как ты? Может, приляжешь? С вашего позволения, мистер Уайт.
– Конечно-конечно. Вам плохо? Я по образованию врач, хотя больше не практикую. Если я могу чем-нибудь помочь, дорогая…
Элис не ответила. Она смотрела вперед безжизненным взглядом, руки у нее дрожали. Патрик уложил супругу на диван. Дыхание молодой женщины было очень тяжелым и таким учащенным, что платье буквально трещало по швам. Гроза разыгралась еще хлеще. Хотя занавешенные французские окна, выходящие на пустошь, скрывали зазубренные лезвия молний, все же вспышки света на черном, как уголь, небе сверкали друг за другом настолько быстро, будто не прекращались вовсе. Безжалостная, разъяренная стихия бушевала под аккомпанемент ревущего грохота, словно предвещающего конец света.
Никто не издавал ни звука. Гроза все сильнее неистовствовала, но мы больше перепугались за Элис. Молодая женщина словно оцепенела.
– Не волнуйтесь, – наконец нарушил молчание ее муж. – Она медиум. Возможно, кто-то ее позвал. Но ей нужен полумрак, нельзя ли приглушить…
– Могу выключить люстру, – кивнул Генри, однако его голос дрожал. – Нам хватит и лампы у окна.
– Тогда, – возразил Патрик, – свет будет бить ей в глаза. Лучше оставить вон ту, возле книжного шкафа.
Генри повиновался. Комната погрузилась в темноту. Гости окружили диван. Грудь Элис слабо поднималась и опускалась под звук гортанного хрипа. Веки женщины подрагивали.
Патрик жестом призвал всех к молчанию.
Мы затаили дыхание. Губы лежащей разомкнулись, и послышались странные слова:
– Эта земля туманна. Все здесь – лишь сумрак и мгла. Нельзя верить тому, что предстает перед глазами. Обитателям сих мест неведома жизнь, они лишь тени, захваченные временем…
Ее голос стих.
– Дорогая, – мягко спросил Патрик, – ты видишь что-нибудь еще?
Спустя мгновение Элис негромко продолжила:
– Увы, нет. Дымка рассеивается, и тени отступают. Темно. Хотя подождите. Из тумана вырисовываются силуэты. Две женщины. Одна из них говорит с другой. Она… она пытается ее удержать. Теперь я четко их вижу. Ее тело изрезано… на запястьях раны. Дрожащий палец показывает прямо на меня, словно хочет в чем-то обвинить. Нет, лица не разглядеть, но оно пугает.
– Это Элеанор, – прошептал Виктор. – Моя жена хочет что-то нам сообщить.
Смертельно побледнев, он подошел ближе к Элис.
– Это Элеанор, миссис Латимер. Я уверен, я тоже пытался с ней связаться. Она хочет поговорить с нами. Не упустите ее, прошу вас!
Элис закрыла глаза.
– Миссис Латимер, я вас умоляю!
– Лучше на нее не давить, – прошептал Патрик. – Это может быть опасно…
Но голос его жены снова зазвучал, уже четче:
– Та женщина исчезла, но ее подруга не спешит к ней присоединиться. Кажется, она в замешательстве, будто не знает, куда идти. Она… она хочет, сказать кому-то… Нет, не так. Ей нужен один конкретный человек, которого она особенно ждет. Он… находится здесь. Высокий, хорошо сложенный, прошедший с ней часть пути…
Все уставились на Артура. Тот будто окаменел.
– Она хочет поговорить с ним. Наедине.
Наступила тишина.
– Это ведь вы, мистер Уайт, – произнес Патрик, задумчиво глядя на жену. – Вы долго прожили в браке, и теперь ваша супруга хочет что-то рассказать…
Яркая вспышка промелькнула на небе, осветив лицо Артура, на котором застыло недоверчивое выражение. Патрик подождал, пока молния исчезнет, и продолжил:
– Не хочу напрасно вселять надежду, мистер Уайт, но, может, и получится. Мы уже проводили подобный опыт раньше, и, кажется, сегодня Элис особенно чувствительна.
Виктор вцепился в плечо друга:
– Артур, ты должен попробовать!
