шапку можно было надеть. Но ветра тут не было, и Фонси решил оставить шапку в мешке, куда засунул её перед тем, как лезть в кучу камней.
Осматриваясь, Фонси нашёл на полу два старых просмолённых факела — гномы ночью видят хоть и получше, чем хоббиты, но в глубоких подземельях хоть какой-то свет нужен всякому, — зажёг один из них от свечки, а другой сунул за лямку мешка. Огарок задул и спрятал, мало ли когда ещё пригодится. И зашагал себе спокойно вниз, туда, откуда пришли когда-то гномы.
По дороге Фонси наткнулся на перегородивший весь проход огромный остов тролля — света в подземелье никогда не бывало, и чудище, зарубленное гномами, попросту сгнило и истлело, как всякая другая мёртвая туша, — и ему пришлось проползти сквозь троллеву грудную клетку. А больше ему по дороге ничего любопытного не встретилось.
Когда Фонси вышел наружу, он оказался среди беспорядочного нагромождения валунов и скал. Пройдя ещё несколько шагов и оглянувшись, он понял, что снова найти неприметную щель в земле будет непросто, разве что поискать на камнях какие-нибудь старые гномьи знаки.
Солнце почти зашло. Фонси поглядел на север, где против темнеющего неба вырисовывались далёкие очертания горы Гундабад, и улыбнулся. Гнаться за ним не станут — решат, что завалило камнями, а разбирать завал если и будут, то не раньше ночи, когда можно будет задействовать троллей. А это значит — снова один, снова на свободе и снова в дороге, и на этот раз не за какими-то там сказочными сильмарилами, а прямиком в Ривенделл, предупредить эльфов, а потом уже и домой в Шир.
Засмеявшись от таких мыслей, Фонси надел шапку — уши мёрзли — и зашагал на юг.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
в которой снова проявляется хоббитское гостеприимство
— На вершине ли холма... — сощурившись, прочитал Илъдерих Толстый, — в камышах ли низины, мы не сможем... нет, не не сможем, не смеем. Мы не смеем охотиться, страшась маленьких людей.
— Вот это умные большецы, — кивнул Фритигерн, наклоняясь к подаркам, разложенным под свежевыбитой на валуне надписью, — нас и надо бояться. Мы ли не риворы! Ух ты, да тут даже мёд есть, целый кувшин!
— Хоть наконец-то нас в покое оставят, — проворчал старый Хисарна, — а то сколько можно? Как там Дикки говорит — стреляешь их, ловушки роешь, головы на кольях ставишь, а они всё лезут. А ты что скажешь, воевода?
Фонси, которого снова звали Ветерих Ток, сидел на камешке неподалёку, одним глазом привычно поглядывая на вершины холмов, где, как обычно, затаились дозорные.
— Насколько я понимаю здешние обычаи, — сказал он, — нам уступили всю эту страну, признали местным племенем. Это хорошо. За подарки, — он кивнул на корзины, кувшины и тюки, лежащие под камнем, — надо будет отдариться — вывесить здесь же оленью тушу да выложить пяток черепах. И оставить в засаде кого пошустрей, пусть посмотрит, кто забирать придёт, да послушает, о чём они говорить будут. Ангмар нам больше не вражеская земля, мы тут соседи, а с соседями надо в мире жить.
— Слушай, Ветер, — сказал Ведук Водохлёб, — а когда всё это кончится? Мы два с половиной года по Северу бродим. Пока от гондорцев оторвались, пока зимовали, пока смиал рыли... Когда мы обратно пойдём? Я домой хочу, Ветер, ты же нам обещал.
— Ведук дело говорит, — прогудел Фритигерн, — сколько можно? Гондорцев уже и след простыл, северян здесь осталось с гулькин нос — кого на войне не убили, тот от голода помер, кто от голода не помер, того мор прошлым летом забрал — можно в Шир возвращаться. Я, может, жениться хочу, что мне — джаравку брать?
— Бери лучше эремтажку, — посоветовал Дикиней, — у них ноги длиннее.
Фонси взглянул на своих товарищей-старшин. Фритигерн, Илъдерих, Ведук, Дикиней, Гундерих и Хисарна — крепкие, быстрые, настороженные, как волки. Вроде бы и с онгами только что замирились, и дозорные сидят на холмах — а всё равно поглядывают старшины по сторонам, всё равно руки далеко от копий да луков не убирают. Зажужжит над холмами тревожная бы- черёвка, покажется издали одинокий всадник — мигом изготовятся к бою риворы.
Филимер Тихоня утонул, когда загнали их в болото рованионские седоки, и пришлось уходить ночью через топь, неизвестно куда. Балта Лучника зарезали эремтаги из дружины разбойника Пьен-Лийоны в стычке на развалинах Туонелы. Тарвар и Тидеульф погибли, попавшись в лапы оркам Однорукого; риворы после положили за них полдюжины орков, но до Однорукого так и не добрались. Сегериха заманили в ловушку местные в
