угрожающие очертания, но примитивный защитный механизм, сформировавшийся в наши ранние годы, когда мы по-настоящему боялись теней, так просто не перебороть.
Карта на планшете дергалась от помех. Это предварительно загруженный поток данных, устойчивый к факторам глубины и металлических составляющих горы.
Что-то здесь внизу тревожило мой доспех.
На третий день путешествия, личный канал между моей броней и Актисом щелкнул в соединении.
— Вы уверены, что мы все еще идем по верному курсу? — спросил Бардольф.
— Я уверен, — сказал я, хотя мне пришлось выбрать несколько поворотов, в местах, где я был недостаточно уверен.
— Моя карта говорит об обратном.
Я остановил рыцаря и повернулся лицом к мастеру дома Хоукшрауд.
— Если вам есть что сказать, говорите сир Бардольф.
— Я говорил вам, я не лорд.
— Тем не менее, вы думаете, что мы идем неверным путем?
— Пока еще нет, но ваша карта безнадежно устарела, и я знаю, что вам пришлось угадывать несколько туннелей, — ответил Бардольф. — Рано или поздно, вы выберете не тот путь, и эта ошибка погубит нас.
Я старался удержать свой гнев, это непросто, когда духи рыцарей предков кружат вокруг трона Механикус. Они расценили слова Бардольфа как неуважение, и желали, чтобы я наказал его.
Лишь оценка Корделии данная дому Хоукшрауд, не давала раздражению контролировать мои суждения.
Хоукшрауд преданы тем, кто заслужил их уважение, и, хотя наша репутация бежит впереди нас, Кадмус еще предстоит доказать делами свою ценность перед Бардольфом.
— Я Магна Прецептор, — сказал я, надеясь, что его почтение к этому званию закончит спор.
— Я уважаю это, — сказал Бардольф. — Но это может продлиться недолго, если вы заведете нас в тупик.
— Это угроза?
— Это обещание, потому как все мы будем мертвы, — сказал он. — Как долго по вашему мнению мы можем протянуть, если вскоре не найдем выход? Когда мы доберемся до Викары, наши рыцари будут нуждаться в дозаправке и перезарядке, и я не думаю, что мы сможем найти выход отсюда на своих ногах. А вы?
И вновь прежние рыцари Кадмус метались в ярости от его дерзости, часть меня хотела присоединиться к их негодованию. Я хотел разозлиться на Бардольфа. Хотел отклонить все его опасения.
Но он был прав.
Я вздохнул и сказал: — Вы правы, сир Бардольф. Я столь одержимо хочу показать Механикус что дом Кадмус может функционировать и без них, что я совершенно пренебрег жизнями наших храбрых рыцарей.
— Делать ошибки легко, — сказал Бардольф, — но признавать их непросто. Впредь давайте их не делать.
— Согласен, — сказал я. — Продолжим?
— Конечно, — ответил Бардольф, разворачивая рыцаря в обратном направлении, — и побыстрее, нас преследуют.
Первая кровь
Ауспик не справлялся с таким множеством целей, и Малкольм заглушил его раздражающий визг. Он не нуждался в предложении наилучшей цели, промахнуться было невозможно.
Боевое орудие выбивало круглые кратеры в бетоне. Изломанные тела чужих и осколки бетона, подлетали вверх с каждым ударом детонирующих снарядов. Стабберы прорубались сквозь рой гаунтов. Счетчик боеприпасов не крутился так со времен Грифона-IV.
— Держите их подальше от врат, — приказал он, пятясь назад между огромной машиной и упавшей опорой разрушенного виадука. Дюжины тварей неслись ему навстречу. Невозможно сильные конечности, мощными прыжками толкали их вперед, зарываясь когтями в пол. Монстры толкали друг друга в неудержимом желании добраться до рыцаря. Он расстрелял большинство, но по крайней мере десяток тварей остались в живых, чтобы прыгнуть в сторону его головы.
Малкольм активировал ионный щит и отбросил их в воздух. Остальные встретились с ревущим цепным лезвием, и мгновенно обратились в черные сгустки материи.
