— Петит, разве вам не скучно сидеть целый день в конторе и зарабатывать гроши, — сказал как-то Тане Бернье, когда она сидела за машинкой Он подошел к ней сзади и положил руку ей на плечо. Танк чуть-чуть повела плечами, как бы стряхивая руку.
— Я бы хотела зарабатывать больше, господин директор. Очень бы хотела. Мне так нужны деньги. Без них так трудно.
— В чем же дело, милая? Это совсем нетрудно в вашем возрасте и с вашими лукавыми глазами, — ответил Бернье, беря Таню за подбородок и приподнимая ее голову.
— Очень просто, м-р Бернье, директору дотронуться до маленькой служащей. Для этого не надо иметь особой храбрости, — холодно ответила Таня, стряхивая его руку и смотря на него чуть прищуренными глазами.
— А вот вы попробуйте сделать такое же предложение дочери вашего приятеля. Тогда я поверю, что в вас есть дерзость, которая всегда привлекает, — закончила она с усмешкой.
Бернье глубоко уколол такой ответ — смеет девчонка рассуждать.
— Хорошо, идите.
Дня через два, однако, ему вновь захотелось увидеть русскую машинистку, захотелось разгадать, понять то непонятное, что было в ее глазах.
Закончив диктовать письмо, он уже с улыбкой не хозяина, а доброго знакомого сказал полушутя:
— Как же, м-ль Дикова, у меня нет дерзости?
— Я не знаю, м-р Бернье, может быть, и есть. Я ее не видела.
— Я кормлю вас сегодня обедом у Прюнье. Будьте там в восемь.
— Спасибо, м-р Бернье, за приглашение, но сегодня никак не могу, я занята.
— А другой раз поедете со мной?
— Спасибо, если пригласите.
Через неделю Бернье угощал Таню обедом. Умный француз сразу понял, что это не директор пригласил свою служащую, а знакомый даму.
Он не ожидал найти в молодой девушке так много такта, непринужденности и широких интересов.
Скоро Таня стала личным секретарем директора Компании Редких Металлов и ее жалование было утроено.
Заведующий персоналом со злобной усмешкой говорил старой машинистке:
— Ловкая штучка, эта русская. Знала, к кому надо было подлезть. Теперь понимаю, почему она меня так отшила. Хотел бы я знать, что бы сказала м-м Бернье, если бы узнала, что эта сероглазая вне всяких очередей попала к директору.
А Таня дома, весело смеясь, рассказывала, как быстро ей удалось научить Бернье стать джентльменом и какой он, по существу, милый и интересный человек.
Когда у французской компании начались переговоры с советским трестом, то Ланг заговорил было, что он предпочел бы, чтобы дочь русского эмигранта не была бы переводчицей.
— Вы знаете, кто ее отец? Полковник. Принимал видное участие в белом движении, — говорил он Бернье. — Моя Галя достаточно хорошо знает французский, чтобы быть переводчицей, да и я сам, как видите, могу объясниться.
Бернье впервые от Ланга узнал, кто была Таня и оценил ее молчание.
— Нет, она будет моей переводчицей, — сухо сказал француз, и Ланг понял, что настаивать бесполезно. Но на всякий случай он сообщил куда нужно, чтобы за семьей Диковых установили слежку.
Русские друзья рассказали Тане биографию Ланга. Во время войны он сидел в тюрьме по обвинению в шпионаже в пользу немцев. Потом работал в Чека и, наконец, занялся экономической деятельностью.
Но все это были ее русские дела. Своему директору она ничего не рассказала и нашла в себе достаточно выдержки не обнаружить брезгливости к Лангу — надо было служить.
— Ну вот, по русскому обычаю, мы и спрыснем сегодня нашу сделку, — потирая руки и услужливо улыбаясь, говорил Ланг, вставая навстречу Бернье, входящему с Таней в залу ресторана.
— Люблю хорошо поужинать в обществе молодых и интересных дам, — продолжал он. — Посмотрите, как красива сегодня моя Галя, сшила себе новое платье по случаю окончания переговоров, — подмигнул он, суетливо усаживая гостей.
За ужином Ланг старался любезничать с Таней.
— Очень рад, м-ль Дикова, наконец провести с вами непринужденный вечер, — тараторил он. — Вы, конечно, меня презираете, считаете красным, большевиком. А знаете, кто я такой, почему мое отчество «Романович». Я незаконный сын великого князя. Теперь вы понимаете, почему я работаю в Москве, — оборвал он многозначительно.
Таня давно была предупреждена об этой сказке, но сделала удивленный вид.
— Вот как. Как интересно, как романтично, — сказала она и передала рассказ Бернье.
Француз по неуловимому выражению ее глаз понял, что она этому не верит.
