Это восстановление его в рядах великих христианских духовных писателей прошло почти подпольно. Недавно глава ордена доминиканцев попросил о реабилитации Экхарта. Но кардинал Ратцингер, хорошо знакомый с учением Экхарта, ответил примерно следующее: «Он никогда и не был осужден лично, поэтому и не нуждается в личной реабилитации». И все же церковное руководство веками считала Экхарта еретиком; поэтому я лично предпочел бы более торжественные и официальные заверения, омывающие Майстера Экхарта от всяких подозрений, тем более что он, вместе с Жаном де Сен-Самсоном[163], бесспорно, является одним из тех западных мистиков, кому под силу помочь нам перебросить мостик к индуизму[164].
Потому что Майстер Экхарт тоже был совершенно убежден в наличии глубокого общения всех людей, наделенных единой человеческой природой:
«Я говорю воистину: все то благо, которым обладали все святые, и Пресвятая Богородица, Дева Мария, и Христос по Своему человечеству, все это благо принадлежит и мне по этой природе»[165].
Перед лицом все того же обещания общения святых, которое мы находим и в Кружке Флоренция, и у Рудольфа Штайнера, но обещания, относящегося к вечной жизни, отложенного на потом, на конец времен, я невольно задаюсь вопросом: а сами-то мы уверены, что такого общения, такого симбиоза нет в наличии прямо сейчас, в наше с вами время? Разве невозможно, что по тут сторону видимостей, несмотря на видимость, на более глубинном уровне, по ту сторону наших привычных восприятий, что-то из этого общения уже реализовано, уже подспудно присутствует, скрыто за нашим опытом? И в этом отношении мысль Майстера Экхарта, прозвучавшая несколько веков назад, кажется мне гораздо актуальнее многих сегодняшних «откровений», полученных из мира иного.
В основе метафизической революции лежит физика
Похоже, что сегодня уже очень многие ученые выбирают это же направление мысли. Поэтому нам придется на время сменить тему наших рассуждений и переключиться на их теории и гипотезы. Поступив таким образом, мы вовсе не покинем поле интересующих нас основных вопросов, относящихся к самой сути жизни и смерти, ведь, как заметил недавно профессор Пьер Шоню, как раз современная физика и будет «единственной подлинной метафизикой нашего времени»[166].
Поскольку современная физика, как мы увидим далее, в корне перевернула все основные фундаментальные понятия: различение на объект / субъект, принцип причинности, концепцию пространства и времени. А ведь все это находится в тесной связи с метафизической концепцией, подспудно присутствующей в любой религии. Если верить тому, что сообщает Гейзенберг, это очень хорошо понял Вольфганг Паули [167]:
«Он говорил, что именно идея объективного мира, занимающего определенное положение в пространстве и времени в соответствии со строгими законами причинности, как раз и вызывала жестокие столкновения между наукой и духовными формулами всевозможных религий. Если науке удастся преодолеть эту застывшую концепцию, – а именно этот скачок она и сделала с теорией относительности, а с появлением квантовой теории процесс зашел еще дальше, – отношения между наукой и религиозными учениями, снова должны измениться»[168].
Правда, мне хотелось бы сразу прояснить и уточнить тут свою позицию: речь пойдет отнюдь не о научном обосновании богословия, нет. Но в некоторых случаях возникают совпадения или аналогии, представляющиеся мне крайне важными, потому что с их помощью можно показать, что мистическая концепция христианства, которую я и хочу до вас донести, вовсе не абсурдная выдумка, даже если и кажется порой, что она не совсем совпадает с привычным нам здравым смыслом.
2. Всё уже выглядит не так, как казалось ранее
Предтеча: Эрвин Шрёдингер
Уже в 1925 году австрийский ученый, лауреат Нобелевской премии по физике, предугадал эту тайну. Эрвин Шрёдингер – один из столпов, ставших предтечами современной физики. Вместе с Луи де Бройлем, Нильсом Бором и Вернером Гейзенбергом он был одним из основателей квантовой механики. Этот текст еще и сегодня звучит пророчески: «Какой бы несуразицей это ни показалось обыденному рассудку, вы – и все другие мыслящие существа как таковые – вы есть всё во всем. Вот почему проживаемая вами жизнь не просто фрагмент существования в целом, но уже, в некотором смысле, всё, целое»[169]. Ему даже доводилось утверждать, что два человека тождественны не только как представители одного и того же человеческого рода, но и в том смысле, что они образуют одно, единое бытие. Заметьте, что для него это не конечная стадия, не тот предел, к которому мы все устремлены. Нет, речь идет о тайне нашего существования здесь и сейчас.
К такому выводу подтолкнули его не только научные разыскания. Он и сам это признает. Параллельно с научными трудами он прозондировал еще и все основные религиозные учения и традиции, полагая, что они могут натолкнуть его на идеи, способные стать решением вставших перед ним вопросов. Эту идею, как он сам признается, он нашел в традиции древней Индии. Но в другом тексте, 1960 года, он поясняет, что «в Ведах эта идея глубоко погребена под странными перекличками с брахманскими ритуалами жертвоприношений и прочими предрассудками»[170].
Я лично думаю, что, если бы Шрёдингер знал какие-нибудь иные изводы христианской мысли, кроме средневековой латинской схоластики и идей Фомы Аквинского, ему не пришлось бы искать вдохновившую его идею в столь далеких временах и странах. Он легко мог бы найти, например, у Майстера Экхарта, да и у многих других, решение той проблемы, которую признал нерешаемой: если в реальности все люди представляют собой одно и единое бытие, как тогда объяснить те различия, которые все же существуют между ними[171].
