Можно было бы даже перевести так: настоящий мудрец не заботится о добродетели, ему не до нее. Но в даосской мудрости не так уж много любви. Тут лучше вспомнить слова блаженного Августина, уводящие нас еще дальше: «Люби – и делай, что хочешь». Если настоящая любовь именно такова, то она просто не может вдохновлять на плохие поступки[318]. И все же, будем осторожны! Так легко ошибиться и перепутать настоящую любовь с нашими собственными иллюзиями.
Не бывает любви без страданий
Тут стоит прояснить ситуацию. Если у вас болят зубы – то нужно незамедлительно обратиться к зубному врачу. После этого вы будете гораздо добрее к окружающим. Ваше желание избежать страдания вполне законно. Это не «соблазн», не «искушение». Но если вы вдруг окажетесь в одном из бесчисленных городов нашей бедной планеты, где царит гражданская война и разруха, вот тогда, вероятно, стоит суметь отказаться от анальгетика, чтобы он достался кому-нибудь другому, кому он гораздо нужнее, чем вам.
Вот тогда-то облегчение страдания и окажется соблазном, которому нужно суметь противостоять.
Точно так же, если небольшой десерт в конце обеда поможет вам оказаться в форме и лучше работать в послеобеденное время, и, если эта маленькая радость никого ничего не лишит, не сомневайтесь и ешьте на здоровье. Наслаждайтесь этим десертом без всяких угрызений совести.
Но если вы в отличной форме, совершенно здоровы и физически, и психологически, то, может быть, вы можете отказаться от этого десерта, а его стоимость перечислить в один их фондов, помогающих другим людям элементарно выжить.
Может быть, даже не стоит заходить так далеко, как один мусульманский духовный учитель, который рекомендует: «Если рядом с тобой находится другой мусульманин, то остерегайся даже муху отогнать от себя, чтобы она не перелетела и не села на него»[319]. Но что же тогда?
Где тут предел? Его нет. Вот тут-то и оказывается источник мучения для христиан[320]. Поскольку любовь Бога ко мне беспредельна, то не может быть пределов и у той ответной любви, которой так ждет от меня Бог. А ведь с момента Боговоплощения, когда Бог ходил по земле среди нас, мы знаем, что любовь к Богу и любовь к ближнему – это одна и та же любовь. Представьте себе на миг ситуацию, когда, хотя бы только десять процентов людей, поймут это и станут жить в соответствии с таким пониманием. Только подумайте, ведь мир тогда совершенно изменится!
Даже не доходя до такой степени самоотречения, чтобы подставлять себя мухам, дабы спасти от них окружающих, огромным шагом вперед будет уже, если мы научимся хотя бы немного смотреть на себя со стороны, как на детей Божиих среди таких же детей, как и мы. Тогда, войдя в переполненный вагон метро или автобус, мы окинем пространство быстрым взглядом не только для того, чтобы определить, не найдется ли свободное место, но и для того, чтобы выяснить, нет ли рядом кого-то, кому это место нужнее, чем мне. И если заметим, что рядом с нами есть кто-то, кто гораздо старше нас или плохо себя чувствует, то уступим это место ему. А если на этот раз мы чувствуем, что сами едва держимся на ногах, и что это место нужно нам, то спокойно его займем. Идея в том, чтобы смотреть на все глазами отца, одинаково любящего всех своих детей и уделяющего больше внимания тому, кому оно сейчас нужнее.
О, конечно, моему примеру с метро далеко до утонченности примера с мухами! Речь тут всего лишь о начале, несмелом и робком. Конечно, его не хватит на то, чтоб изменить мир. Но тут важно начать, важно перестать воспринимать себя центром мира, перестать думать только о собственных интересах и действовать только ради них, наплевательски относясь к счастью других людей. Если мы займемся хотя бы этой, маленькой переменой в нас самих, сделаем к ней хотя бы первый, робкий шаг, тогда и значительные мировые перемены будут не за горами.
Иными словами, соблазн в том, чтобы все время искать, как получить облегчение страдания или удовольствие за счет других. Сопротивление соблазну тут в том, чтобы согласиться на страдание или отказаться от удовольствия ради любви к другим людям. Вот поэтому в мире сем подлинная любовь всегда несет с собой толику страдания. Именно эта таинственная связь, видимо, так поразила в свое время западных богословов, что они решили, что Бог спасает нас Своим страданием. Но как Страдание может нас спасти, каким странным механизмом?
Увы, эти страшные богословские теории, изобретенные нашими духовными учителями, слишком хорошо известны во всем мире: требование искупить наши бесчисленные прегрешения, исходящее от разгневанного Бога; космическое равновесие, нарушенное нашими грехами, которое может быть восстановлено лишь страданием невинной жертвы, и т. д.[321]
3. Бог, наиболее искушенный из людей
Итак, Бог спасает нас не своим страданием, а любя так, как мы любить пока не способны. Не забывайте, что Христос в нас, как дощечка голограммы[322] или самая маленькая из матрешек, Он излучает в нас свет, расходящийся из самого центра. И все это поверх пространства и времени: «прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин 8:58). Итак, существует странная связь, взаимопроникновение, между Христом и Авраамом или Моисеем, как и между Христом и каждым из нас. А значит мы в своей жизни, в ее испытаниях никогда не бываем одиноки. Все, что мы проживаем, мы проживаем вместе со Христом. И, естественно, мы проживаем это вместе со всем человечеством: и тогда каждый, своими проявлениями эгоизма или поступками любви, окажет влияние на свободу всех людей. Но в центре человечества будет эта сила любви, которая сильнее всех сил ненависти, поскольку она напрямую исходит из Бога, поскольку она и есть Бог.
Бог, несмотря на всю свою Любовь, не может произвольным и властным жестом избавить нас от кармы, извне. Мы уже видели, что не может быть спасения без нашего внутреннего и глубокого обращения. И такое обращение не вызовет в нас никакая магическая формула или практика, оно невозможно без нашего полного и целостного участия в нем, т. е., к сожалению, без того, что оно нам ох как дорого обходится и тяжело дается.
