понять особенности словоупотребления, свои у каждого автора. К тому же, я уже делал большую подборку таких цитат христианских мыслителей всех стран и времен, писавших на самых разных языках[335]. Здесь же приведу лишь некоторые из них.
2. Небольшая антология невероятных утверждений
Итак, в детстве Христос и в самом деле постепенно рос и познавал мир, как и всякий ребенок. В действительности, Он бы вполне сумел «сделать так, чтобы и у ребенка уже проявилась потрясающая мудрость… Но тогда на уровне земного миропорядка это выглядело страшно и зловеще… И вот ради такого домостроительстя (икономии) Он и согласился подчиниться человеческим ограничениям»[336]. «Домостроительство», как и всякий порядок, нуждается в хорошем управителе, вот почему Бог, ради поддержания порядка, готов идти даже на не совсем привычные нам меры. Этот термин (икономия, домостроительство) часто используется в православном богословии, мы с ним еще встретимся.
Да, конечно, Христос ел, но «смешно было бы» утверждать, что Ему это было необходимо для поддержания жизни тела. Он просто хотел показать, что у Него настоящее тело, что Он не призрак»[337]. Другие богословы пошли еще дальше и даже признали, что Он вполне мог испытывать голод и жажду, как все люди, но лишь по собственной воле и только тогда, когда Сам этого хотел. После сорокадневного поста в пустыне под конец Христос и в самом деле испытал голод. Но лишь потому, что «в итоге, когда сам этого захотел, Он предоставил природе возможность исполнить то, что должно было быть исполнено»[338].
Даже на Кресте, испросившему пить «Богу, Слову, Всемогущему, не трудно было бы сделать так, чтобы жажда Его не коснулась, но, поскольку Он решился претерпеть все остальные мучения, то и это Он выстрадал все так же добровольно»[339].
В действительности, с самого рождения Христос «подставлял Себя под искушения и болезни, голод и жажду, потребность в сне, горе и страх». Но, в отличие от остальных, Он, конечно, был вне досягаемости для смерти. Если Христос согласился претерпевать все эти тяготы, то сделал это не «по природе», не «по необходимости», а «добровольно», и не только самим фактом Своего Воплощения, но поскольку хотел этого в каждый миг Своей земной жизни[340].
«И мы в свою очередь признаем, что эти страдания были добровольными, потому и не утверждаем, что Он претерпел их, как мы, по необходимости; нет, мы же говорим, что Он добровольно подчинил Себя законам природы и что Он добровольно позволил своему телу претерпевать страдания так же, как их претерпеваем мы»[341].
«Потому что Он добровольно предоставил человеческой природе возможность действовать и претерпеть все, что ей надлежит… И согласился Он на эти человеческие и природные процессы не по необходимости и не вопреки Себе, а совершил все человеческим свершением… И все потому, что Сам решился на то, чтобы страдать, действовать и совершать все по-человечески… а не просто используя время от времени природные и плотские движения естества… Потому как Он Сам управлял своими человеческими страданиями и поступками, и не только управлял, но был их повелителем и судьей, хотя и использовал при этом подверженное страданиям человеческое естество…»; и Он пошел на это «не по необходимости или принуждению, как это бывает с нами, нет, но всегда это было добровольно и осознанно, так Он подчинился тем заушениям и мучениям, что претерпел от людей, так же подчинился и тем нуждам и тяготам, которые являются следствием самой человеческой природы»[342].
Христос на самом деле испытывал голод и жажду. Не по необходимости, как мы, но «добровольно». Ему даже было страшно, хотя этот страх и был возвышеннее нашего. «У Господа естество не командовало волей, как у нас с вами». Глубинная причина этого лежит здесь: «Мы возвещаем Христа не как обожествленного человека, но как совершенно воплотившегося Бога»[343]. И это прямо противоположно тому богословию, которое выработалось на Западе и которое не осмелилось пойти дальше заговаривания об «обожении» человеческой природы Христа.
Христос, действительно, испытывал голод, жажду, усталость, желание спать, «но все это не было навязано Христу насильно, так, как если бы Он был побежден человеческой природой, как у нас с вами». И еще: «Христос плакал не по принуждению Своей божественной или человеческой природы». Однако, из этого не следует, что и наши испытания Христос преодолевал как бы понарошку, а не «воистину и реально». Когда Ему это было угодно, Он повелевал Своему естеству подчиниться законам этого мира; Он «позволял» Своей человеческой природе все, что ей присуще [344].
Да, верно, Христос во плоти познал все те слабости человеческой природы, которым мы сами подвержены, все ее тяготы и то, что в ней приходится претерпевать.
«Эти тяготы и искушения ведут лишь к искушенности, Иисус Христос им подвержен, но по доброй воле, и не только из-за добровольного Воплощения, что тоже имело место, но поскольку в каждый момент Своей жизни Иисус Христос свободно подчиняется законам природы нашего мира»[345].
Это богословие неизвестно на Западе
Я надеюсь, что вы простите меня за этот шквал цитат, повторяющих друг друга. Я просто попытался вам показать, что ничего не выдумываю. Что это и в самом деле вера многих Отцов Церкви, внесших самый существенный вклад в разработку нашей догматики. И мы просто не сможем понять подлинный смысл и содержание наших догматов, если не примем и не осознаем то, что они понимали под тайной Христа.
Я мог бы тут же привести вам и другие цитаты: возгласы удивления западных переводчиков и комментаторов, открывающих для себя это богословие. Тогда вы сможете осознать, насколько такая концепция чужда нашему традиционному западному богословию. Переводчикам при этом обычно приходило в
