например, вполне допускают такую возможность. Гарс же подозревает трех студенток, к счастью, вряд ли нас. Все-таки мы в Регесторе только три месяца и связями за пределами школы не обзавелись. Но главное — он будет искать виновниц, а на Граллера даже и не глянет. Если же я обвиню Граллера в домогательстве, все решат, что я пытаюсь расквитаться с надоедливым ухажером. Половина общежития в курсе, что он мне три месяца конфеты таскал. Тогда и правда не отмоюсь от такого позора.
— Ты, наверное, еще не успела со многими познакомиться, тем более со старшими курсами, но… Если вдруг что-то услышишь о наркотиках или какие-то девушки покажутся тебе подозрительными, дай знать. Хорошо?
Вот и приплыли. Ясно, зачем он ко мне подсел. Стукачей ищет. Граллер может сказать нам «спасибо». Надо было так влипнуть!
— Ладно, — быстро согласилась я, слишком быстро, но, к счастью, Форзак не заметил моей поспешности.
Тем временем дежурный ударил в гонг, а магистр, отпустив наших, теперь направлялся сюда. Камиль проследил за моим взглядом и помрачнел.
— Мне пора на бытовую магию. — Я вскочила, так и не доев завтрак. — Прости, что не могу и дальше составить тебе компанию.
Схватив сумку, заторопилась на выход.
— Еще увидимся, — донеслось мне вслед.
В дверях мы с Гарсом все-таки столкнулись, он уже хотел сказать какую-то гадость, но я на большой скорости пролетела мимо.
Спокойно пообщаться с подругами удалось только вечером.
— Форзак рассказал мне кое-что. Новости не очень хорошие.
Хельга пожала плечами:
— Хороших и не ждем.
Выслушав мой рассказ, обе приуныли.
— Повезло еще, что нас не поймали, — проворчала баронесса. — Иначе бы сидели мы с вами уже в какой-нибудь местной темнице. Говорила же, Оригу надо было сразу слать к лоранийским демонам с ее детективными играми! Сегодня столкнулась с Лиммером в лазарете, он навещал Граллера, скоро его отпустят.
— Как ему удалось обойти действие настойки?
Подруги выразительно переглянулись и странно поглядели на меня.
— Может, он не употреблял? — предположила Ингрид.
— Нет, не может! — Их скептицизм и неверие возмутили меня. — Я знаю, как выглядит человек под ярью.
Дин через день возвращался домой обкуренный. Все его барахло провоняло этой тошнотворной кислятиной. Я ее за версту унюхаю. Хельга с опаской покосилась в мою сторону:
— Наверное, настойка была некачественной…
Они мне не верили! Ну разумеется. Раз дело приняло серьезный оборот, то проще и безопаснее не верить.
— Знаете, что? — прищурилась я. — Если Монти откуда-то узнает, что в башне видели трех адепток, то…
Девочки все поняли.
— Да уж, — тяжело вздохнула актриса. — Он догадается, что это были мы.
— Поэтому выбора нет. Граллера необходимо разоблачить. Пока он все не узнал и не разделался с нами. Со мной точно — за то, что мне известна его маленькая тайна. Вряд ли этот гад рвется сесть в тюрьму или отправиться на плаху, или как тут у них казнят наркоманов…
Ингрид застонала:
— Мы здесь чужие! Неужели не понятно? Все, что мы делаем, нам же выходит боком.
— Как? — поморщилась актриса, проигнорировав малышку.
Я понятия не имела как.
— Не знаю. Будем дальше следить за Граллером. У вас есть другие идеи?
Баронесса упала на постель и накрылась подушкой, Хельга лишь покачала головой, но хотя бы никто не послал меня в бездну.
В конце недели Граллера выпустили из лазарета. Выглядел он паршиво — бледный, осунувшийся, но живой, сволочь. Говорили, он потерял много крови вследствие аллергии, но я в это не верила. То была реакция на ярь.
Все оставшееся время до зачетов Граллер самозабвенно учился. Где бы он нам ни попадался, с ним обязательно были книги, в которые он неотрывно глядел. Хорошо еще, что про меня он вроде как позабыл. Когда мы случайно столкнулись на лестнице, Монти просто поздоровался и пошел своим путем, ярью от него больше не воняло. Парень явно залег на дно, вел себя примерно, на лекциях первым отвечал на вопросы преподавателей, и те в нем души не чаяли.
Подруги тоже расслабились. Иногда они незаметно указывали на Граллера и выразительно приподнимали брови, мол, смотри, все же нормально, он исправился, больше к тебе не пристает. И только мы с Диль не верили, что однокурсник завязал. Ингрид называла нас сумасшедшими и призывала не совать
