улицы в улицу, видишь домики, дома деревянные, не только не ветхие, но еще и не старые; зайдешь туда на другой год… батюшки светы! Где я?.. Все это застроено новыми, каменными, уже не домами, а палатами обширными, в два, три, четыре этажа, и все красиво, мило, и все везде наполнено народом, везде жизнь, движение, суета… нет, именно нет во всем городе пустого, не занятого уголка. На будущее лето вырастет из земли пятьдесят домищев в несколько этажей, каждый растянется на десятках саженей, верх еще кладут, до крыши далеко, а внизу жильцы движутся, промышляют… Стало быть, нужно строиться, есть из чего строить. Стало быть, народ прибавляется, не покидают Харьков, а стекаются в него из разных мест. Стало быть, в нем жить привольно, покойно, удобно: мастеровому, если только не сидит без работы; промышленнику, который удачно ведет свои обороты; купцу, сбывающему выгодно свой товар; где им защита и покровительство от начальства, так они туда роем летят. Классу людей, понимающих, к чему ведут науки, уж какое удобство обучать детей! из каких мест ни наезжают в Харьков! Расположились прожить, пока дети окончат учение; глядишь, купили дом, остались жить у нас навсегда: покойно, уютно, неубыточно, весело… что еще нужно для безмятежной жизни?..
Посмотрите вы на этого молодца, на этого франта между городами, посмотрите на Харьков в праздничный, торжественный день, – чудо! Стук экипажей по мостовым в разных улицах, все спешат к одному пункту… экипажи что ни наилучшие; модно, блестяще, красиво; кони завидные, упряжь одна другой наряднее, светится, сияет, как жар; кучера в ямских, лихо отделанных, хватски изукрашенных кафтанах; ловкие, лихие лакеи в блестящих ливреях с аксельбантами… стоишь в сторонке, любуешься, глядя на все это: нечего похулить! Войдите в собор: пройдите через ряды купечества! Где случается им беседовать между собою о своих делах, там миллионы у них зауряд, а о сотнях тысяч редко и говорить приходится. Идите далее: вот вы в кругу чиновников; все в мундирах, блестяще, пышно, важно, золото, серебро, блеск; взгляните налево: дамы, девицы, всюду скромность, красота, прелесть убранства, наряды, все прилично, все со вкусом; перлы, бриллианты тут последнее дело… см?трите и не насмотритесь; любуетесь не налюбуетесь!
Все эти добрые христиане проводят день всякий по своему состоянию, дружно, согласно, а потому и приятно. В одном доме двадцать, в другом тридцать, пятьдесят обедают. Везде роскошь, изобилие! Лучшие яства, вина, сочные, свежие плоды, серебро, хрусталь, вазы с цветами… Говор, шутки, смех, свобода приправляют обеды. Разговоры без пересудов, хотя из обедающих больше половины дам; без сплетней, рассуждения здравые, прямые, судят, рядят о музыке, литературе, произведениях искусств; прислушаешься… суждения точнее, je vous assure[213], дельнее, чем в ином журнале.
Пришел вечер. Не сговаривались, не уславливались, а все опять вместе, в театре или в благородном собрании. В театре есть на что посмотреть, есть чем заняться и потом послушать хоть и не печатных, а дельных суждений. Входите в благородное собрание… зала превосходная, огромная!.. Цари хвалили ее!.. Свет, блеск, многолюдство. Чинно, пристойно, весело; в толпе вас никто не теснит, кажется, заботится о вашем спокойствии. Поговорите с кем и о чем угодно; находите знание, образованность, сведения… Взгляните на прекрасный пол, сидящий на возвышении в ожидании бала. А? Что скажете? Цветник, сударь, да еще какой! Отличных, прелестных, цветочек к цветочку подобранных, благоуханных, ароматных… ну, не приберу слов; голова отупела, гляжу, любуюсь и… Наряды, убранство, ловкость во всем; все у места, грациозно, лучше нельзя придумать. Поговоривши с молодыми людьми, вас окружавшими, вы приятно провели время, насладились дельным разговором. Подойдя к цветнику, любуетесь; вот студенты, чиновники… О чем вам угодно будет поговорить, о литературе русской, французской, о музыке немецкой, итальянской, о композиторах… суд здравый, толковый, французский язык правильный, выговор чистый… Столица, право слово, столица!..
Музыка гремит, кадрили, вальсы, мазурки, все идет своим порядком. Везде грация, ловкость, пристойность, в парных разговорах острота, любезность, немножко кокетства, столь прелестного в прелестных, необходимого в милых… глядишь… и узелок завязался…
Вообще видите стройность, образованность, пышность без чванства, хлебосольство, радушие, вкус, здравое суждение, умение жить…
Смешон мне наш Харьков!.. Как он упитался, как он распространился, как он разукрасился! Привлек к себе иногородних торговых гостей, ворочающих миллионами, вкоренил учение высшим наукам, сам принарядился, расфрантился, шаркает по-европейски, отплясывает французские кадрили, погуливает на многолюдных ярмарках, припасает самое лучшее из наилучшего, любезничает с дамами, не наговорится о премудрости, чванится далекою о себе славою, гордится перед своими братьями, не дает никому ступить себе на ногу, поглядывает только, как и старшие его братья шапки пред ним снимают, а сам, заломя голову, руки по-столичному заложа в карманы, думает, что он и в самом деле
Несколько слов об авторе
Автор лежащей перед вами книги, выдающийся литературовед, труды которого завоевали признание и авторитет далеко за пределами нашей страны, доктор филологических наук, профессор Леонид Генрихович Фризман родился 24 сентября 1935 г. в Харькове, где прожил всю жизнь, накрепко связав с нашим городом свою творческую судьбу.
В 1957 г. закончил русское отделение филологического факультета Харьковского педагогического института им. Г. С. Сковороды. Второе высшее образование получил в Харьковском университете, на отделении романо-германской филологии факультета иностранных языков. Трудовой путь начал учителем школы рабочей молодежи, находившейся на территории завода «Свет Шахтера», и проработал в ней более десяти лет. Преподавал русский язык и литературу, немецкий язык, а когда придумали новый предмет – «Обществоведение», по которому вначале не было ни программ, ни учебников, взялся и за
