Поспешили исполнить повеленное. Зимою собрали и те пушки, что валялись за городом на сказанном месте, и отправили все годные и негодные по принадлежности; но, собирая их, просмотрели две, вбившиеся в землю; они так и оставались. Долго бы там лежали они, да бывший у нас в Харькове военный губернатор города Харькова и гражданский всей губернии князь Петр Иванович Трубецкой, узнав о тех пушках, представил о том, куда следовало, и получил высочайшее повеление: „Согласно представлению его, отдать те пушки Харьковскому дворянскому собранию с тем, чтобы оные были поставлены при выезде из дому в виде тумб“.
Вот они и поставлены на устроенных местах по данному для того рисунку».
Из таких вот разнородных набросков и вырастало наиболее значительное произведение Квитки, посвященное его родному городу, уже упоминавшаяся статья «Основание Харькова». В его основу легли семейные легенды, имевшие мало общего с действительностью, а порой и противоречащие историческим документам. Видимо, Квитка сам осознавал недостаточную научную достоверность своего произведения и потому снабдил его подзаголовком «Старинное предание». Тем не менее Д. И. Багалей и Д. П. Миллер, создатели наиболее основательного труда на ту же тему – двухтомной «Истории Харькова за 250 лет его существования» (1905–1912), были знакомы со статьей Квитки и уважительно отзывались о ней.
Начинается «предание» с того, как подбирали имя найденному мальчику. Сам он говорит, что звали его Андрюшею, а бумаги, по которым можно было установить его фамилию, потеряны, и хотели назвать «Афанасиевым». «Как думаете? – спросил пан у своей жены.
– Зачем такое прозвание давать? – сказала тут же бывшая на совете дочь их, принимавшая большое участие в маленьком Андрее. – То имя отца его, а хлопчик такий гарный, дуже красивый, я уже прозвала его Квиткою. Именно, як квитка». Понятно, намекала она на то, что ребенок красив, как цветок.
Маленький Андрей «за ловкость и понятливость» едва не попал в псари к польскому воеводе, но, повествует автор, «промысел, пекущийся о всех и еще более о сиротах, ведет их к счастию не испытанными для нас судьбами».
Позднее Андрей Квитка селится на
«Наш же молодец, об основании которого здесь говорится, теперешний папахен или, как тогда называли, „батько“ всех городов, еще в то время и не родился. Известна была только река Харьков, вытекающая из России, т. е. из Белгородской провинции, протекающая близ Основы – поселения, места, где поселился первоначально Квитка, и тут же, соединяясь с рекою Лопанью, проходила далее сосновым бором и впала в реку Уды, втекающую в реку Донец».
Население скоро умножилось, продолжает автор свой рассказ, стали думать об укреплении места, «устроении города». Приступили к сооружению храма Божия, и 14 августа 1646 года в диком, безлюдном, необитаемом до того месте раздался первый звон колокола. «Город в молитвословии наименован был „Харьковом“. До сего было совещание, как наименовать город. И общее мнение основалось назвать его по реке, мимо его протекающей. „Река течет из России, – говорил Квитка, а с ним согласились и все. – Пусть и по имени известно будет, что мы коренные русские, подданные православного и преславного царя московского“».
И заканчивает Квитка свое «предание» так: «Вот вам весь тогдашний Харьков, что если бы встал кто из бывших при заложении его? Узнал ли бы место, где были домики первоклассных тогда жителей?.. То-то же. И вот исполняется только двести лет от первоначального его основания… Пожалуйста, любезные земляки, 15 августа 1846 года погуляем знатно в память двухсотлетия нашего Харькова-молодца. <…> А Харьков все цвел и процветал и стал тем молодцом, каким вы его видите».
Этими словами Квитка как бы отсылает нас к тому гимну Харькову, которым начинается его статья. Это действительно выдающаяся по своей эмоциональности восторженная речь, которая побуждает вспомнить вступление к «Медному всаднику», проникнутое любовью, которую вызывало в Пушкине «Петра творенье». Белинский, напомним еще раз, воспринял его с таким восхищением, что начал свою рецензию с того, что привел его полный текст. Если так его воспринял человек, который в Харькове никогда не жил, то что же говорить о нас? Остается лишь последовать примеру великого критика, и пусть гимн, сложенный Квиткой в честь нашего города, завершит эту книгу.
«Да, город Харьков отличен от многих губернских городов. Взгляните на него хоть слегка, хоть со всею внимательностию; прелесть! улицы ровные, чистые, прямые, публичные здания великолепны, частные дома красивы, милы, магазины наполнены всякого рода товарами, вещами в изобилии и беспрестанно сменяющимися новейшими, изящнейшими; не успеет что явиться в Петербурге, уже привезено в Харьков и продано. Училища, театр, гостиный двор, различные художественные заведения… чего в нем нет!
Сколько потребно времени пройти город вдоль, устанешь, просто устанешь, а кругом обойти его, и не говорите, чтобы можно было за один день; это же еще без предместий. И что в нем завидно, так это то, что в нынешнем году город был, кажется, кончен совсем; крайний двор известен; на следующий год, глядишь, уже от того двора вытянулось в поле несколько улиц, выстроены домики, и – границы города изменились. Да чего? самая Основа (не забудьте, пожалуйста, об этом; нам нужно будет вспомнить), Основа уже почти соединена с городом, город вливается в нее. В сем году ходишь по городу, идешь из
