Так или иначе, вызовы XXI в. требуют подняться на новую ступень глобальной кооперации и транснациональных институтов. Речь идет об охране global commons, без которых немыслима человеческая цивилизация: Мирового океана как определяющего фактора в глобальном процессе круговорота веществ и ценного источника протеина, коренных лесов как зеленых легких планеты и сокровищницы эволюции, атмосферы как защитницы и посредницы между Землей и Вселенной. Поскольку они никому не принадлежат, до сих пор их и охраняли очень слабо. Они служили исключительно источником сырья и складом вредных веществ. Стабилизация экосферы в значительной мере зависит от того, удастся ли в ближайшие годы установить прочный режим, охраняющий общее достояние от расхищения и допускающий его устойчивую репродукцию. Для этого национальному эгоизму нужно предпочесть интернациональную кооперацию, а также обязательные к исполнению конвенции и механизмы, способные контролировать их соблюдение.
Новый зеленый курс
Переход к устойчивому экономическому укладу требует повышения темпа инноваций и инвестиций. Это касается как частного, так и государственного сектора. Экологическая трансформация означает масштабную перестройку промышленного аппарата и общественной инфраструктуры, сравнимой с большими скачками модернизации конца XIX в. и послевоенных лет. Возьмем некоторые отрасли народного хозяйства и попытаемся наглядно представить себе масштаб перестройки: чтобы хоть в какой-то степени перевести транспорт с асфальта на рельсы, нужно по меньшей мере удвоить протяженность железных дорог. Сюда же нужно прибавить инвестиции в пригородное сообщение, чтобы разгрузить города от автомобильных потоков. Чтобы к середине столетия максимально повысить энергоэффективность зданий, темпы модернизации старых зданий должны составлять 2 % в год. Энергетическая революция предполагает гигантские инвестиции и в создание сети возобновляемых источников энергии, включающей высокоэффективные газовые электростанции и аккумуляторы электроэнергии. Необходимо наладить национальную и европейскую электросети. Экономика нулевых отходов предполагает повсеместную вторичную переработку. Необходимо как можно скорее наладить производство биотоплива второго поколения для авиации. Переход на электромобили предполагает наличие технологических возможностей создания мощных аккумуляторных батарей и масштабную перестройку автомобильной отрасли. В целях повышения энергоэффективности необходимы постоянные инвестиции в жилищное строительство, оборудование и производство. В химической промышленности предстоит замена нефти и газа воспроизводимым сырьем. Биотехнологии совершают революцию в производственных технологиях. В сельском хозяйстве возникают агропромышленные центры, объединяющие растениеводство, скотоводство, переработку и производство биогаза. Высокотехнологичные городские фермы обеспечивают округу овощами и фруктами. Благодаря информационным и коммуникативным технологиям материальный мир становится единым целым.
Все это требует масштабных инвестиций в научные исследования и опытно-конструкторские разработки, а также в обновление основного капитала. Чтобы в Германии сократить выбросы CO2 на 85 %, в одном энергетическом секторе нужно к 2050 г. увеличить инвестиции предположительно на 500 млрд евро. 300 млрд потребуется только для энергетической санации зданий. Еще две статьи расходов — железнодорожная инфраструктура и электрические средства сообщения. Отметим, что речь идет лишь о дополнительных инвестициях по сравнению с business as usual, предполагающим сокращение выбросов CO2 на 62 %[297]. Повышение энергоэффективности и более широкое использование возобновляемых источников энергии связаны с высокими первоначальными капиталовложениями, которые вследствие отказа от импорта энергии и уменьшения эксплуатационных расходов со временем окупятся. Согласно сценарию энергетической революции, разработанному по поручению Всемирного Фонда дикой природы, к 2044 г. экономия превысит дополнительные затраты[298]. В странах ОЭСР в 2011 г. только импорт нефти достиг невиданного 1 трлн долларов. Если прибавить сюда импорт газа и угля, видно, какой мощный потенциал можно направить в отечественные инвестиции и рабочие места. В 2010 г. в ФРГ благодаря расширению сети возобновляемых источников энергии импорт уже сократился на 7,4 млрд евро[299].
В растущей экономике средства для дополнительных инвестиций можно черпать из текущих доходов. В стагнирующей же и тем более сокращающейся экономике повышение инвестиций требует радикального сокращения частных и государственных потребительских расходов. В стареющем обществе с высоким спросом на социальные услуги это с политической точки зрения едва ли осуществимо. Рост же инвестиций ведет к повышению занятости, спроса и оборота, стимулирующих экономический рост. Это видно по тому, насколько сильно связаны инвестиционные квоты и темпы экономического роста. Зеленый рост — в значительной степени результат высоких (а по сравнению с днем сегодняшним растущих) инвестиций и более высокой скорости инноваций. «Green growth означает такое изменение направления роста экономики, при котором необходимые для этого инвестиции ускоряют рост и повышают занятость»[300]. Специалист по экономике окружающей среды Карло Йегер полагает, что, дабы осуществить экологическую трансформацию, в ближайшие десятилетия необходимо повысить чистые инвестиции с 5 до почти 8 % национального дохода. Повышение инвестиционных квот на 50 % значительно ускорит экономический рост и в богатых странах — США, Германии, Японии.
Где можно и нужно брать средства для дополнительных инвестиций? Наращивание долгов, по крайней мере государственных, заказано. Единодушно принятый «долговой тормоз» резко ограничивает возможности правительства в этом направлении. Не позднее 2020 г. земли ФРГ обязаны будут утверждать
