Пушкин имел обыкновение читать книгу с пером или карандашом в руке, и многие из них испещрены его собственноручными пометками. На отдельные листки он часто заносил имена авторов и названия заинтересовавших его книг. В окружении книг он всегда жил и работал.
Над «Евгением Онегиным» Пушкин начал работать в 1823 году в Кишиневе и закончил в свою удивительную Болдинскую осень 1830 года. Этот роман в стихах дает возможность проследить, какую роль в его создании сыграли книги.
Каждая глава романа сопровождается эпиграфом-цитатой из книг того или иного поэта, писателя.
Глава первая, например, открывается цитатой из В. Вяземского: «И жить торопится и чувствовать спешит».
Внимание привлекает большой свод примечаний к «Евгению Онегину» – Пушкин, очевидно, вел его на протяжении работы над своим романом. В примечаниях этих поэт дает читателю справку о любой упомянутой в романе книге мировой литературы.
Таков Пушкин в этих примечаниях – большая культура, удивительная память и уважение к своему читателю.
В XXIII строфе седьмой главы «Евгения Онегина» мы читаем:
Не о герое своего романа Евгении Онегине писал, конечно, Пушкин эту строфу, а о себе самом, о собственном своем отношении к чтению, книге.
В своих критических и публицистических статьях Пушкин был принципиален. Поэт К. Н. Батюшков был его учителем, перед ним он преклонялся. Знакомясь с его книгой «Опыты в стихах и прозе», Пушкин дал на полях любопытные оценки отдельных ее страниц.
«Прелесть» – такую оценку дает Пушкин на многих страницах к стихам Батюшкова. И рядом с этим: «Неудачный оборот и дурные стихи».
Против стихов, посвященных любви, поэт замечает: «И у Парни это место дурно, у Батюшкова хуже. Любовь не изъясняется пошлыми и растянутыми сравнениями».
«Звуки итальянские! Что за чудотворец этот Батюшков». И рядом с такой похвалой: «Детские стихи… дурно… дурно…» На следующей странице – еще более сурово: «Какая дрянь».
Перечеркивая отдельные стихи Батюшкова, сурово критикуя некоторые страницы его книги, Пушкин дает ему чаще всего высокую оценку: «Прекрасно, достойно блестящих и небрежных шалостей французского остроумия, – и везде язык поэзии».
Осенью 1836 года Пушкин переезжал с женою и тремя детьми с Набережной Невы в свою последнюю квартиру на Набережную Мойки, 12. Поэт перетаскивал пожитки свои, и чуть не большую часть их составляли книги. За десять лет, протекших после лицея, библиотека Пушкина разрослась, и двенадцати подвод для перевозки их уже было мало.
Пушкин вышел посмотреть, как укладывались его книги.
– Что дети мои и книги мои? – задал он однажды Наталье Николаевне вопрос, когда ей пришлось «перетаскивать пожитки» в отсутствие мужа…
Кабинет и библиотека Пушкина на Набережной Мойки выглядят сегодня так, какой вид они имели в последние дни его жизни.
На письменном столе Пушкина лежит полученная им в последнее утро перед дуэлью книга молодой писательницы А. О. Ишимовой – «История России в рассказах для детей».
Зачитавшись тогда книгой, поэт очень высоко оценил ее:
– Вот как надобно писать!..
Около трех суток прожил Пушкин после дуэли. Все эти дни его окружали близкие и друзья. Он умирал тяжело и мучительно. Утром, умирая, попрощался с детьми.
На вопрос одного из врачей, кого из друзей ему хотелось бы видеть, Пушкин тихо промолвил, обернувшись к книгам своей библиотеки:
– Прощайте, друзья!
Няня Пушкина[41]
Арина Родионовна… Это имя простой русской женщины так же широко известно всей России, как и имя ее гениального питомца.
Нянины сказки и присказки, «преданья старины глубокой» и песни Пушкин слушал не раз – и навсегда запомнил. Отбывая Михайловскую ссылку, он снова, как в детские годы, просит няню:
Мы хорошо представляем себе эту женщину, заворожившую младенческую душу будущего поэта старинными преданиями. Этот
