словами. Это невозможно, — мечтательно промолвил он, наблюдая за тем, как недоуменно переглянулись Моисеенко и Марк.
— Он издевается над вами, шеф, — приглушенно обронил Марк, наклонившись к Моисеенко.
— Точнее не можете сказать, где находится здание, где вы учились? — спросил он, сделав знак рукой, чтобы не мешал.
— Без проблем, — ответил Эди, изобразив на лице снисходительную улыбку. — Рядом со стадионом «Локомотив» и институтом иностранных языков. Кстати, там прекрасный бассейн…
— И сколько вы учились? — прервал его Моисеенко.
— Пять лет. И знаете, все эти годы каждое утро кроссы бегал в горы на «Черепашье озеро». Прекрасный вид… рекомендую съездить и посмотреть.
— А чему вас там учили?
Придав лицу серьезный вид, Эди ответил:
— Ну как бы сказать, чтобы вас не обидеть?..
— Дорогой Эди, пожалуйста, не думайте об этом, главное — истина. Так что смело отвечайте на мой вопрос, — пропел Моисеенко, обратив на Марка торжествующий взгляд.
— Всяким хитростям, например, как сбить противника с ног и выиграть.
— Не совсем понятно, не могли бы уточнить? — нетерпеливо попросил Моисеенко, к которому тут же наклонился Марк и шепнул, чтобы тот не форсировал события. То ли послушавшись его совета, то ли сам решив не торопиться, Моисеенко произнес: — Хотя об этом мы можем и позже поговорить.
— Можно и позже, — согласился Эди, — но мне, собственно, и добавить нечего, если не рассказывать, как я на практике все это претворял в жизнь.
— Хорошо, тогда скажите, вы были специально подселены в камеру к Бизенко?
— О-о, это уже становится забавным, — ухмыльнулся Эди и без всяких пауз зло добавил: — Товарищ или кто вы там, я думал, что понимаете юмор. Оказывается, нет. Поэтому вынужден послать вас на хрен с вашими дурацкими вопросами. Нашли тему для игры. Имейте в виду, могу и врезать за оскорбление.
При этом он сделал несколько быстрых глубоких вдохов и выдохов, подвигал при этом плечами, демонстрируя тем самым свое возбужденное состояние, что произвело на его истязателей необходимое впечатление. После чего Марк что-то шепнул резиденту на ухо и подошел к Эди. Прощупал пульс и, пристально заглянув в немигающие глаза, вернулся на место, на ходу кивнув своему шефу, что можно продолжать.
— Эди, Эди, ради бога, извините, — торопливо заговорил Моисеенко, — я не хотел вас обидеть. Даже не предполагал, что вы так остро среагируете на такой простой вопрос. Понимаю, что вы и ваша семья пострадали от гэбистов, а я тут со своими вопросами… но ничего, с кем не бывает. Так что отнесите это насчет моей старости и давайте продолжим наш разговор. Вы согласны?
— Я не возражаю, если перестанете глупости говорить и оскорблять, — несколько спокойней ответил Эди.
— Хорошо, даже не подумаю. Только скажите: Саша достойно держится в камере?
— Очень достойно, — сдержанно произнес Эди. — Александр очень волевой человек, он не склонился ни перед блатными, ни перед администрацией, но страдает от того, что оказался в тюрьме. Считает, что его участь зависит от того, как поведет себя Шушкеев.
— Уточните, пожалуйста.
— Имеется в виду, что если Шушкеев не станет его обвинять и требовать строгого наказания, то ему могут дать небольшой срок.
— Вы с ним обсуждали такие вопросы?
— Обсуждали, но он какой-то схематичный, отчего я не всегда его понимал.
— Что имеете в виду, когда говорите, что он схематичный?
— А то, что постоянно поучал: это сделай так, а это так. Выходит, он чего-то боялся?! Такой вывод напрашивается сам по себе. Даже могу допустить, что он не обо всем мне говорил. Секретничал, что ли? Вот приеду и спрошу, что за секреты он прячет от меня. Пусть выложит, если хочет со мной дружбу вести. Хотя, с другой стороны, на хрена мне его секреты? Лучше я вообще к нему не поеду. Не дай бог, исподтишка пырнет ножом, как и Шушкеева.
— Вы думаете, Саша ранил Шушкеева из-за каких-то секретов? — спросил Моисеенко, никак не отреагировав на последние слова Эди.
— Александр говорил, из-за пьянки, и я ему верю, потому что он очень переживал за свой поступок. Даже просил у него прощения.
— Просил прощения? — удивленно переспросил Моисеенко, глянув на Марка. — Но как это ему удалось?
— В записке, и все дела.
— А как передал?
— При желании и наличии денег из тюрьмы или в тюрьму можно передать не только записку, но и атомную бомбу, — буркнул Эди, вызвав у Моисеенко и Марка искренние улыбки.
— А кто ее передал Шушкееву, он же в больнице?
