майором Коншиным – командиром штурмового батальона. Они будут ночью атаковать позиции врага. Штрафбат с плацдарма, штурмовики – с берега. Я обеспечиваю им огневое прикрытие. Только лишь.
Комфронта категорически запретил мне участвовать. Вот гад! Это же моя специальность – ночью брать в ножи немецкие позиции! Блин, опять вслух сказал! Заговариваюсь!
Комбаты заулыбались:
– Товарищ подполковник, не переживайте, сделаем всё честь по чести. По вашей же методике учились.
– Моей методике?
– Нарочно взял, как узнал, что нас Кузьмин Виктор Иванович будет инструктировать.
И протягивает мне брошюрку.
– Да ты чё?
Подсветил себе фонариком под плащ. «Штурм позиций противника. Тактика штурмового подразделения». И авторы – капитан Кузьмин В.И. и два соавтора. Только я не писал никаких методичек.
Что это было? Кто-то меня пиарит. А зачем? Блин! Зачем? Это надо серьёзно обмозговать.
– Я заберу? На память.
– Конечно.
Комбаты ушли.
Пристали мои «орлы». Тоже в бой просятся. А вот шиш вам поперёк всего хлебала! Меня не пустили – и вы обломайтесь! Фамилия такая, прибалтийская, не слышали?
Из моих идут только малые разведовательно-диверсионные группы с рациями. Они тоже хулиганить не будут. Даже наоборот. Их задача – под шумок, тихо-тихо, просочиться в тыл противника и там искать «печеньки». Это я реализую идею по поискам артпозиций врага. Поглядим, получится ли?
А теперь – спать! Есть у нас ещё парочка часов.
Добрался до «дома» – своей землянки. Жена спала поверх одеяла, в сапогах, в одежде, поперёк. Видно, что как зашла, так и рухнула. Сколько же ты на ногах сегодня провела? Сколько операций? Раненных было много. Разул, раздел, уложил под одеяло. Сам разделся, лег. Сразу прижалась ко мне, как котёнок, уткнувшись носом в бок. Спи. А мне подумать надо.
Чё за прикол с методичкой? Дело, конечно, нужное. И для этих времён – передовое, необычное. Методичка. Но зачем ставить меня в авторы? Я этого не писал – раз, я как бы секретный – два. Есть и три, и четыре. Ну вот, на кой ляд меня так пиарить? Я же в президенты не планирую баллотироваться. Тем более, нет их тут.
Ничего не смог я придумать по причине погружения в тяжелый от усталости сон.
– Утро красит нежным светом… – вполголоса пел снаружи голос Громозеки.
Ни хрена оно не красит! Особенно таким голосом. Не, певец из Громозеки ещё хуже, чем телохранитель.
Встал, обулся. Громозека стоял у землянки с мыльно-рыльными в руках, ведро с водой – у ног.
– Статус?
– Всё по плану.
– Подробнее…
– В штабе расскажут.
– Козёл…
– На себя посмотри. Бороду козлиную отрастил. А ещё комбриг!
– Наглая ложь! Всего три дня не брился!
– Твоя седина сильно заметна.
– Уговорил, лей. И рассказывай.
– Всё пучком, командир! – стал докладывать Громозека, нанося мыло на мой подбородок, внаглую вставляя в речь мои обороты. – Подошли штрафники на расстояние броска незамеченными. Первую линию окопов взяли легко, местами и во вторую прорвались. Враг контратаковал, выбил их. Но тут ударили штурмовые роты и немцу кисло стало. На данный момент вся высотка занята, выкуривают недобитков из дотов. Кактус расстроился – ему пострелять почти не пришлось. А с восходом танки с плацдарма пойдут в атаку.
– Танки?
– Ага, только с марша, сразу на плацдарм и в бой. Чудные.
– Кто ж с марша в бой бросает? Они даже оглядеться не успели, ТО технике после марша провести надо.
– Это – да. Я про другое. Танки чудные. Страшненькие, пушечка тоненькая. И имя женское – Матильда.
– Матильда? Есть у британцев такое чудо сумрачного саксонского гения. Броня была неплохая. А вот проходимость – вообще пипец. И манёвренность
