Бух-х! Небольшое облако дыма, пыли и водяной взвеси поднялось над мостом. Поехал поглядеть своими глазами. Получилось почти идеально.
Оставил сапёров минировать обочину дороги, вернулся на КП, взял трубку в руки, стал «контролировать» ход боя бригады. Фишки по «миникарте» двигать. Начпотыл принёс справку по остаткам. М-да, топливо и снаряды просто тают. Особенно бензин и ОФ-снаряды. Просто бронетехника моим Единорогам ещё не попадалась, а по пехоте осколочный работает всяко лучше бронебойного.
Наблюдатели сообщили об обнаружении противника.
Дал команду «К бою!». Я командир или где? Хотя всякое шевеление и так давно прекратилось.
Вот они, родимые! Стайка бешеных байкеров, в стальных ночных горшках на головах, с ходу перемахнула мост, только брёвна подпрыгивали. А вот идущий следом Пз-2 встал перед мостом. Встали и два Ганомага за ним. Немцы посыпались с брони, залегая в камышах на обочине. Хорошо не стали минировать обочину на том «берегу»! Потом мелкими группами по два-три человека стали перебегать на этот берег, залегая.
– Ты там чего закапывал? – спросил я своего зама по сапёрным делам.
– Противотанковые, – пожал он плечами.
– А-а, тады – ой! В смысле – умница!
Меж тем вражины «взяли под контроль» территорию, из башни танка выбрался типчик в чёрном комбезе со сломанной фуражкой на голове. До сих пор не понимаю – чего немцы шлемофоны не применяют? Вон как он головными телефонами себе фуражку поломал. Да и безопаснее шлемофон-то. Шишку себе не ямке-кочке не набьёшь.
Типчик осмотрел пробоину в настиле моста, даже на колени встал, голову под мост сунул. Мы же специально просто дыру пробивали. Несущие конструкции не зацепило. Выглядеть должно случайным и удачным попаданием снаряда или небольшой авиабомбы. Мост проходим. Аккуратно, но проходим. Аккуратно – значит медленно. Медленно – значит столпотворение, пробка у моста. А взорви мост – развернутся и ищи их снова! И убивай по одному.
Ну, вот! Немец выпрямился, махнул рукой, танк взревел двигателем, мехвод высунулся из люка. Танк покатился на мост. Пехота тоже повставала, побежала занимать места в броне согласно купленным билетам.
Удалось! Немец пришёл к тем выводам, какие нам и нужны были.
Во, ловок! Немец прямо на ходу запрыгнул на броню своего танка, бегом поднялся на башню, сел задницей на крышу башни, стал напяливать на голову наушники. Докладывать будет. Стучи, родной, стучи. Нам мало твоей двоечки. Нам они все нужны. Все, что есть у вас на этом отрезке нашего чернозёма. Именно здесь. И в разбито-сожженном виде, а не боеспособными на заранее подготовленных позициях.
Кстати, про танки. Я их называл «пазиками», потому что они – Панцеркампваген с номером. Или как-то похоже – не силён я в языках. Бронированная боевая машина, по-нашему. Сокращённо – Пз. И в их документах так же проходит – Pz-№. Этот – Pz-II. Но в наших документах их обзывают на наш манер – с литерой «Т» и соответствующим номером. Этот будем писать – как уничтоженный Т-2. К чему я это? А, во! Так я их звал «пазиками», а мои люди, совместив нашу «Т» и моё их прозвище, стали называть панцеры – «тазиками». Что не верно по сути своей – всё же техника у немца довольно прочная и кусачая, но очень верно с морально-психологической точки зрения – посмейся над своим страхом, вот он уже и не страшен.
Меж тем, оставив один байк и трёх байкеров у моста, для мужественности дав им пулемёт, разведка немцев попылила дальше.
А с севера встал столб пыли. Вот они, долгожданные. У меня аж поясница зачесалась. И ладони. И мимические мышцы лица стали стягивать кожу в такую «улыбку», что начштаба и «аналитики» отшатнулись. Я потёр ладони друг об друга.
– За приграничные мехкорпуса, – глухо буркнул я. Они переглянулись, улыбнулись, также потёрли ладони.
Год назад вот так пылили танковые батальоны бэтэшек. И вот так же их ждали в засадах. И горели пацаны. А потом, спустя 40–50 лет, предатели с голубых экранов кричали, что бездарно были сожжены за один летний месяц 20 000 танков, 30 000, 40 000, 50 000. Так бездарно, что знаменитые, до того момента непобедимые, панцерваффе, танковые группы «гениальных» Гудерианов, Манштейнов, фон Боков месяц топтались на месте. Ремонтируясь, пополняясь, да и просто восстанавливая психику после отчаянных атак наших неопытных танкистов, управляющих «быстроходными самоварами».
КВ и Т-34 было презрительно мало. И техника была новая, не освоенная, с невылеченными «детскими» болезнями. Как мне Катуков рассказывал, у него люди отказывались идти в бой на «легендарных» Т-34. Тупо – они были настолько ненадёжны, что они шли в бой на «проверенной» бэтэхе, которая была хорошо знакома. Куда вдарить кувалдочкой, что пнуть, что придавить ломиком, чтобы он ехал, все знали.
Бездарно. Вот сегодня мы посмотрим, как бездарно будут гореть «одарённые» «победители».
Блин, грамотно идут – головной дозор, башенные орудия «ёлочкой». В полукилометре за ними – основная колонна. Как эту махину лётчики найти не смогли?
Головной дозор лихо подкатил к мосту, стали осторожно проводить третьи «пазики» через мост. Блин, что-то всё мне не нравиться. Эти головняки могут нас обнаружить слишком рано, часть колонны может выскочить из ловушки.
Подошли ещё танки, начала образовываться пробка. Что нам и нужно! У них там «планёрка» начинается.
И мне надо.
– Щерба, я – Берлога, как слышишь? – вызвал я командира самой северной от меня группы, она и будет затыкать пробку с тыла.
– Принимаю тебя, Берлога.
