сединой.
Подогнали паровоз и состав товарных вагонов. Не удержался, хмыкнул – сразу видно, не уместится такая толпа в эти теплушки. Где она, хвалёная немецкая расчётливость?
Паровоз подавал вагоны к пандусу, «утрамбовщики» из хиви-предателей заталкивали людей в вагоны плотно, как шпроты в банку в Риге.
Последний вагон, я всё ещё стою на земле. Наша колонна пришла последней. Мы не влезаем. Ну, вот. Полна коробочка.
Меж немцами начался срач. Лай на их собачьем языке.
– Нас обратно погонят? – спросил кто-то.
– Нет, – ответил я.
– Тут оставят?
– Нет.
– А как?
– Сейчас и решают. Кто будет расстреливать, – оскалился я.
– Как так-то?
– Чё вы его слушаете. Паникёр!
Ну-ну.
Стали нас строить шеренгой.
– Ты пророк? – спросил один пленный с выцветшими следами от треугольников на отвороте.
– Держать нас тут негде – нет огороженного периметра. Дотемна нас на место перегнать не успеют. Вывозить нас нечем. Вот геморрой им создался. Нет человека – нет проблемы!
– Ты так спокоен?
– А толку от волнений? Умирать страшно только первый раз.
Несколько отчаянных взглядов на меня, потом по сторонам. Я смотрел на направленные на нас стволы пулемётов.
– Бежать надо!
– Да, поздно уже. Их больше, чем нас!
– Бежим, облегчим им задачу! – опять оскалился я.
– А чему ты радуешься?
– Что война для меня кончится! Что рожи ваши мерзкие больше не увижу!
Они стали меня бить. Толпой. Ну, что. Правильно. Бить меня легче и безопаснее, чем немцев. Грохот пулемётных выстрелов, падающие на меня тела, кровь, крики, стоны, отчаянный вой.
Вдруг грохот прекратился. Мат-перемат на песьем лающем немецком, мат-перемат на русском.
Попытался прикинуться умирающим лебедем. Не вышло. Подняли, сунули в толпу. Блин, почти получилось! Какой был план – меня пока бьют, я ниже прицела пулемёта, заваленный телами, дожидаюсь ночи, линяю. Не вышло. Бывает. Плохой план.
Опять на меня направлена чёрная дырка пулемётного ствола. Веснушчатый мордастый немец с закатанными рукавами кителя неторопливо меняет змею ленты. Взгляд его спокоен, собран. Как будто он не отнял сейчас десяток жизней и не собирается отнять ещё несколько десятков, а перебирает требования-накладные.
– Ну, вот и закончился твой путь, Витя. Прощай, Родина! Прощай, небо! Прощай, земля! Любимая, я иду к тебе! Наконец-то! – шептал я, смотря на неторопливые облака.
Загрохотал пулемёт. Я стиснул зубы, ожидая, когда пули ударят в грудь. Подался вперёд, чтобы очередью меня не «сдуло».
Но ничего не произошло. Пулемёт смолк. Растерянный мордастый немец открыл затвор пулемёта. Заклинило? Бывает. Даже у таких надёжных машинок, как МГ-34.
На скорости лихо подлетел хромированный легковой автомобиль. Я уже начал чуть-чуть разбираться в местной автомобильной моде. Так вот – это было довольно крутое авто для этих лет. Старший из немцев на полусогнутых побежал к открывшейся дверце, оббитой изнутри красным бархатом. Или красной кожей? Выслушал, кивал, козырнул, махнул рукой, что-то проорал. Авто газанул, вспылил, умчал. Нас стали сгонять на дорогу. Тех, кого не дорасстреляли.
Так вот какой ты – рояль в кустах! Я – долбаный горец. Опять мне не удалось умереть. Пулемёт заклинило, какая-то шишка нашла для нас применение. Иди, Витя, твой путь не окончен. Квест не закрыт.
–
