ТВ. Сценарий наш приняли и уже искали режиссёра. Был один режиссёр К., который сам написал сценарий (отвергнутый), и он жутко поливал наш фильм.
Начальство для нашего фильма нашло режиссёра В. Алейникова.
Мы стоим в коридоре. Идёт К., здоровается как ни в чём не бывало и спрашивает:
– Ну, как дела?
– Да вот, – говорю, – режиссёра нашли, поскольку сценарий, ты сам знаешь, плохой – режиссёра взяли хорошего, а когда напишем хороший сценарий – позовём тебя.
А.Э. Бронштейн лет тридцать был директором ДК МАИ.
В конце войны он работал у коменданта Берлина. Рассказывал мне:
– Зашли мы в помещение банка, а там пол завален советскими облигациями трёхпроцентного займа.
– И вы их взяли себе?
– Те, кто их взял, уже давно в могиле. И ещё мы видели комнаты, заваленные драгоценностями.
– Вы что-нибудь себе взяли?
– Кто взял, тот уже давно в могиле. Но зато я ездил на шикарной машине.
– Привезли её в СССР?
– Тот, кто привёз, тот уже давно в могиле.
– Вы-то что привезли?
– Я привёз деньги, снял себе квартиру в Москве, поехал в Сочи, все деньги прогулял и, как видишь, жив до сих пор.
Он как-то, видя, что я ухаживаю за разными девушками, сказал мне:
– Я надеюсь, вы уже поняли, что самые лучшие женщины – это некрасивые.
Когда А.Э. Бронштейну было уже семьдесят пять, я спросил его, что ему в его возрасте интересно.
– Раньше мне были интересны женщины и книги. Теперь только книги. Поверьте, в жизни нет ничего интереснее.
Через год он женился. Позвонил мне и сказал:
– Вы не хотите купить у меня кое-что из книг?
Когда-то Савелий Крамаров снялся в каком-то фильме с обезьянами.
Хайт, посмотрев фильм, сказал Крамарову: «Савелий, а они тебя переигрывают».
Году в 1975-м Хайт с Токаревой спорили о популярности. Токарева, естественно, считала, что она после «Джентльменов удачи» очень популярная, а «Ну, погоди!» – это ерунда.
Хайт сказал: «Давай выйдем на улицу и у десятерых первых попавшихся людей спросим, знают ли они, что такое „Ну, погоди!”».
Вышли и спросили, десять из десяти знали. А ведь тогда выпуски «Ну, погоди!» только появились.
Галя Малышева, подруга моя ещё со студенческих лет, рассказывала.
В 80-х годах она работала преподавателем в Институте управления. Принимала экзамены, и к ней всё время лезли со взятками и дарами.
Однажды я позвонил ей и голосом кавказца сказал:
– Гальша Ивановна, это Тенгиз из Сухуми. Вот, приехал, хурму-мурму привёз, вина каныстру, спасибо, что вы тройку поставили моему племяннику, давайте я завезу вам мешок фруктов, хурма-мурма, персики-шмерсики.
Галя закричала:
– Что вы, что вы, я поставила тройку, потому что ваш племянник ответил на тройку, я ничего не возьму.
Я своим голосом говорю:
– Гальк, бери, чего отказываешься.
Она по инерции продолжает:
– Как это – возьми? Это же взятка. Я советский преподаватель, я не позволю.
Я говорю:
– Ну и дура ты, он назад всё увезёт, останешься без хурмы.
– Кто это? – кричит Галя.
– Да я, я это, Лион.
Долгая пауза.
– Тьфу ты, а у меня действительно один кавказец тройку получил недавно.
И самое интересное, что через некоторое время позвонил тот самый кавказец и начал говорить с сильным акцентом:
– Гальша Ивановна…
