— Больше людей отправить не можем. Так что, придется там тебе расстараться за взвод.
— Значит скоро со шведом все завертится всерьез, — не спрашивая, а скорее утверждая произнес Александр.
А вот теперь его настроение испортилось. Что ляхи? Там не столько воевать надо, сколько ловчить. Лишняя кровь в той замятне она и есть лишняя. А вот со шведом все ясно как божий день. Руби, круши, режь, рви, все хорошо, все к добру.
— Завертится или нет, то не твоего ума дело, — отрезал капитан.
— Но как же так, Григорий Семенович, — обижено произнес Редькин. — Мы же под шведа затачивались. Язык учили. Манеры их, одежку носили. Все за зря получается.
— Саня, ты не куксись, — получив молчаливое одобрение Рыбина, заговорил взводный сержант Сомов. — Завертится тут со шведом иль нет, то еще бабка надвое сказала. А там уже нужно пошуровать. И вообще, половина твоего десятка те места вдоль и поперек прошерстила. Ну и кого слать?
— Ясно.
— Вот и ладно, что ясно, — вновь заговорил капитан. — Экипируетесь вдвое против обычного. Под это дело выделим вам вьючных лошадей.
— Понял, господин капитан.
Н-да. Оно бы конечно лучше каноэ. Где речкой, где волоком, оно бы еще и быстрее чем на лошадях получилось. Да и за лошадок ответственности никакой. А так… Спросят ведь. И коли по недосмотру потеря случится, еще и взыщут. А каноэ что, разобьют, не велика беда, новое за пару тройку дней сладят. Дело-то привычное. Вот только реки все еще во льду, а потому и говорить тут нечего.
— Значит так, Саша, обождешь старшину, обговорите, что и к чему, а там уводи своих орлов в увольнение. Двое суток вам на гульбище, потом сутки на сборы и в путь. Вопросы?
— Вопросов нет.
— Иди.
— Слушаюсь, — рука к козырьку, поворот кругом и вышел за дверь.
Старшину долго ждать не пришлось. Совет у ротного вскорости подошел к концу. Прошли в его епархию, складской барак. Там определились по снаряжению, оружию и припасам, после чего направился собирать в кучу десяток.
Парням говорить что и как не стал. Лишнее. Придет час, там все и узнают. Единственно сообщил что уходят тяжелыми и надолго. Ну и обрадовал двумя сутками отдыха, что было воспринято с ликованием. Тем более, что как раз заканчивалась масленичная неделя и получить сейчас увольнение на двое суток кряду, удача, иначе и не скажешь.
— Братцы, а давайте к моим в деревню! — Едва услышав об увольнении тут же предложил Агап. — Сестрица и невестка так попотчуют, что довольны останетесь.
— Это точно. В особенности сестрица твоя. Как припомню ее острый язычок, так в затылке начинаю чесать, — задорно произнес заводила их десятка Киря.
— Тебе-э-то чего чесать, — нараспев передразнил его Елизар. — Чай когда на барже шли, так она тебе даже и не замечала.
— Эт точно, — поддержал добродушный Добрыня, — она все больше собачилась на десятника нашего.
— Во! — Тут же оседлал конька Киря. — А как молва твердит, кому больше всех достается, на того девичий выбор и выпадает.
— П-пустобре-охи, — с язвинкой протянул Александр. — Все бы вам скалиться без причины. Ну чего девке косточки моете. Ить видно же по ней, что правильная она, не какая там со слабиной.
— Ну так, а какая тебе-то потребна? — Не унимался Киря.
— Балабол. Мне еще два года положено в бобылях ходить.
— Не два, а уж поменьше, — не унимался Киря.
— Ну полтора. Не велика разница. И вообще, то по наказу боярскому. А так, я и сам жениться не спешу. Ну его к ляду. Вот так пришибут меня, и останутся сироты, как у конвойных наших, царствие им небесное.
При этом воспоминании, все истово перекрестились. Опять же, и товарища своего помянули. Вот такая он жизнь, злодейка.
— А я так разумею. Как только срок выйдет, то женюсь. Останусь на службе иль нет, а женюсь, — решительно произнес Агап.
— Эк-кий ты, — хмыкнул Добрыня.
— Дурной?
— Да уж не умный, это точно.
— А скажи Добрыня, вот кто после Клима остался? — С пылом возразил Агап. — А ить он последний в роду был. Пресекся стало быть род-то. А для чего нам Господь жизнь дает, как не продолжить ее в наших детях.
— О-о-о, Харитон, ты Агапушке больше умных книжек читать не давай. Хватит на наш десяток и одного разумника, — с явной язвинкой протянул Киря.
В ответ все грохнули смехом, Агап обижено отмахнулся. Харитон же, читавший все, что попадалось под руку привычно покрылся краской смущения.
