но лицо ее расцвело улыбкой, когда мы вошли.
– Хм… мы записаны на прием к доктору Шофнер.
Она улыбнулась, взяла карточку и протянула ее мне.
– Добро пожаловать. Проходите и заполните вот это, доктор примет вас… – она посмотрела на часы, было без четверти четыре, – через пятнадцать минут. Обычно сеанс заканчивается где-то без пяти.
Я кивнула и повела Уэса к массивным креслам. Я помогла ему заполнить анкету, хотя он и сам бы прекрасно справился. Он был так напряжен, что его напряжение ощущалось физически, воздух рядом с ним можно было резать ножом. Колени у него подрагивали. Я погладила его запястье. Видеть его таким было непривычно. Я видела Уэса в разных ситуациях и состояниях, но никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы он чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Совершенно потерянным.
Я переплела наши пальцы, поднесла его ладонь к своим губам и поцеловала.
– Эй, все будет хорошо. Я здесь, с тобой. Если через пятнадцать минут после начала сеанса ты все еще будешь чувствовать себя некомфортно – мы встанем и уйдем. О’кей?
Он втянул в себя воздух и резко выдохнул.
– О’кей. Хорошо. Просто… я ненавижу то, что произошло, и если говорить об этом… мне кажется, от этого станет только хуже.
Я пожала плечами.
– Очень может быть, но в конце концов это должно помочь тебе избавиться от кошмаров, помочь тебе сделать так, чтобы воспоминания сделались частью твоего прошлого, а не оставались в твоем настоящем.
Я говорила и говорила так убежденно, что не видела ничего вокруг себя. Я понятия не имела, что и как будет делать с ним психотерапевт, специализирующийся на посттравматическом синдроме, но все в один голос говорили, что ему нужно именно это. Говорили, что ему нужна помощь, что ему нужно это проработать. Я считала, что проделала хорошую работу, давая ему то, в чем он нуждался, любя его открыто и искренне, но в конечном итоге и это тоже могло быть частью проблемы. Единственное, что я знала точно – прошлая ночь была плохая. По-настоящему плохая, и мне никогда не хотелось бы повторить этот опыт. Я не хотела бояться ложиться в одну постель с мужчиной, которого любила.
Дверь открылась, и, к моему удивлению, из кабинета вышла Джина де Лука. Она нас еще не заметила, а вот Уэс ее увидел, и его пальцы сильно сжали мои, так что в них перестала поступать кровь. Джина говорила очень тихо, вытирая глаза салфеткой, которую держала в руке. Женщина, которая шла рядом с ней, поглаживала ее по плечу, а потом обняла. Доктор утешала и обнимала ее. Да. Как раз это мне и нужно было увидеть, чтобы убедиться, что мы пришли по нужному адресу. Она воздействовала любовью и сочувствием, а именно это было необходимо моему парню.
Джина обернулась и замерла на месте. Ее заплаканные глаза вспыхнули, а потом широкая улыбка появилась на губах.
– Уэстон, ты пришел.
Она покачала головой и протянула руки. Он двинулся к ней на автопилоте и заключил ее в объятия. От того, что он прикасается к ней, у меня по спине побежали злые мурашки. Я сжала руки в кулаки, стараясь подавить нелепую ревность, которая вскипала во мне всякий раз, когда я видела эту актрису. Эта ревность была совершенно безосновательна, и я знала это, но ничего не могла с собой поделать.
Уэс отступил на шаг, и Джина приветливо помахала мне.
– Так ты наконец внял моему совету и пришел к доктору Шофнер. Это так чудесно! Она просто послана мне небесами. Позвони мне на неделе, если захочешь поговорить о… ну ты знаешь. – Ее плечи упали, выражение лица на долю секунды стало затравленным. – Ну, обо всем, что она скажет тебе проработать. Не то чтобы тебе нужна была помощь, хм, но… – Она встряхнула руками, словно они были мокрыми и она хотела избавиться от влаги. Наконец она со свистом втянула в себя воздух. – Одним словом – удачи. Надеюсь, она поможет тебе так же, как помогает мне.
И она побежала к двери так быстро, как будто у нее горели пятки. Да, ревность моя была совершенно неуместна. Эта женщина была сломлена и нуждалась в дружеском участии Уэса. Между ними не было ничего, кроме общей травмы.
Уэс посмотрел на меня, взгляд у него был грустный и растерянный. Я взяла его за руку.
– Ты ничего не мог сделать. Давай поговорим об этом с врачом, а?
Он закрыл глаза и кивнул. Мы повернулись, и доктор придержала открытую дверь в кабинет.
– Вы, должно быть, Уэстон Ченнинг и Миа Сандерс. Пожалуйста, входите.
Мы вошли в комнату, и аромат ванили сразу ударил по моим чувствам. В углу горела кремового цвета ароматическая свеча, наполняя все помещение приятным запахом. Вся левая стена комнаты была заставлена книжными полками, от пола до потолка. Здесь соседствовали медицинские книги и ровные ряды произведений художественной литературы с хорошо знакомыми и совсем незнакомыми мне названиями.
В то время, когда я была с Уорреном, я очень много читала. И с Алеком тоже. Оба были страстными поклонниками чтения, и я обнаружила в себе любовь к классической литературе. Книги, которые я не удосужилась прочитать в школе, такие как «Большие надежды» Диккенса или «Ромео и Джульетта» Шекспира, уносили меня в другое время, где, казалось, все было таким простым и наивным – но на самом деле вовсе не так. В любые времена основой жизни были люди, их чувства, отношения, любовь и страх. Всегда и везде, неважно в каком веке, все крутилось вокруг простого акта любви или страха
