В конце октября Уэс посещал доктора Шофнер трижды в неделю. Это было его решение. Она сказала, что ему нужна интенсивная терапия на начальном этапе выздоровления. И мой парень очень этого хотел. Еще одним изменением в нашем обычном распорядке стало то, что каждый вечер, перед тем как лечь в постель, он принимал беленькие снотворные таблетки. Уэс очень просил, чтобы доктор дала ему что- нибудь, что могло вырубить его на всю ночь.
И хотя я очень скучала по нашим диким сексуальным бессонным ночам, я совсем не скучала по тому, из-за чего они случались. И потом – в том, чтобы спать, не просыпаясь, глубоким сном семь или восемь часов, тоже была своя прелесть. После одной-единственной недели такого ночного отдыха, без страха, что мой мужчина нападет на меня во время сна, мы оба словно родились заново. Наконец-то мы с Уэсом просыпались утром в хорошем настроении, занимались любовью, а потом в качестве дополнительного бонуса плавали на серфе. Я спокойно отправлялась на работу или уединялась в свободной комнате, которая теперь превратилась в мой кабинет, а Уэс либо шел в тренажерный зал, либо оставался на пляже, либо бродил с короткой клюшкой для гольфа вокруг своего логова. Пока речи о кино не шло, так же как и о том, чтобы в ближайшем будущем он писал сценарии. Деньги ему были не нужны. Его дом и счета были оплачены и средств оставалось до задницы. Благодаря Уэсу ни одному из нас не надо было заботиться о деньгах до конца наших жизней, а жизнь была весьма комфортна. Но мне этого было мало. Меня беспокоили вовсе не деньги. Меня беспокоил Уэс и его драйв, амбиции, жизненная энергия. В конце концов ему и доктору следовало заняться этим вопросом, но сейчас прежде всего надо было залечить кровоточащие душевные раны.
Другим неприятным следствием того, что Уэс сидел дома и проходил посттравматическую терапию, было то, что много дней подряд, приходя домой, я видела его с Джиной – на диване или в патио. Они сидели рядом и смеялись. Джуди всегда хмурилась, когда я входила, считая, что я позволяю ему разрушать наши отношения. Но чего она не могла понять – так это того, что ничто и никто не смог бы встать между мной и Уэсом. Было уже слишком поздно. Мы стали действительно единым целым. Нравилось ли мне наблюдать рядом с ним Джину де Лука, женщину, с которой он провел несколько месяцев, безостановочно трахаясь? Нет, не нравилось. Повторяла ли мне все время доктор Шофнер, что это часть его лечения, так же как и ее? Да, повторяла. Поэтому я улыбалась и терпела. Я готова была на все, только бы Уэс двигался по правильной дороге, на которой его ожидает счастье.
А в конце месяца случилось то, чего я с нетерпением ждала. Да, конечно, я теперь дважды в неделю должна была выходить в эфир в шоу доктора Хоффмана, и это не считая моих пятничных сюжетов, но главное, главное – приезжала Джинель! Я просто не могла дождаться этого! Моя лучшая подруга собиралась жить буквально в пятидесяти шагах от меня по каменной дорожке, ведущей к домику для гостей, – такое мне даже в самом прекрасном сне не могло присниться.
Услышав шорох автомобильных шин по гравию, я выпрыгнула из шезлонга и понеслась к дверям. Я слышала, как Уэс объяснял мою столь бурную реакцию Джине, которая пила шардонне.
– Ее лучшая подруга приезжает к нам из Лас-Вегаса и остановится в нашей домике для гостей, – неслись его слова мне вслед, когда я летела в своих рождественских носочках к входной двери.
Рывком распахнув дверь, я увидела Джинель – она вскинула руку со сжатым кулаком.
– Каким сраным ветром тебя занесло сюда, ты, гадкая шлюшка? – Я распахнула объятия, и она бросилась ко мне.
– Боже, ты воняешь. – Она зарылась носом в мои волосы и сжала меня изо всех сил. – Мыться не пробовала? – Она отстранилась и улыбнулась, взяв в ладони мое лицо. – Ты выглядишь хорошо… для шалавы. Черт, я так скучала по твоей вонючей заднице. Ты знаешь, как трудно ловить на себе взгляды парней, когда у тебя нет аппетитной попки в придачу вот к этому… – Она провела рукой по своей слишком большой для ее роста груди. – И носить на себе все эти перья! – Глаза ее увлажнились и наполнились слезами.
– Тем лучше для тебя. И не вздумай мне тут портить свои глаза слезами! – воскликнула я и заключила ее в объятия еще раз.
Она была такая маленькая по сравнению со мной, а ведь по нынешним стандартам и я была довольно среднего роста.
Уэс откашлялся, мешая нам прорасти друг в друга. Повернувшись, я широко улыбнулась и представила Джин:
– Уэс, малыш, это моя лучшая подруга, Джинель. Джин, познакомься с Уэстоном Ченнингом Третьим.
Уэс повторил беззвучно «Третьим» и подмигнул мне.
– Приятно познакомиться, – он протянул руку.
Джин ничего не ответила. Ее рот раскрылся, глаза готовы были вывалиться из орбит.
– Черт возьми, мои трусики промокли насквозь. А, подождите, я же не ношу трусики! Ну, тогда мои невидимые трусики промокли насквозь!
Я закрыла глаза и застонала про себя. Уэс разразился смехом. Он схватил Джин и прижал к себе. Она вскарабкалась на него всем своим крошечным тельцем. Если бы на ее месте была любая другая женщина – я бы страшно разозлилась и вышла бы из себя. Но поскольку я знала, что она делает это больше для того, чтобы меня разозлить, чем с какой-то другой целью, я сделала вид, что ничего особенного не происходит.
– Хм, о’кей, ну все, ну, хватит объятий, пожалуй… – Уэс отодрал Джину от себя. Она цеплялась за перед его рубашки, пытаясь прижаться к нему потеснее. Вот ведь – липучая как пиявка.
Покачав головой, я ударила ее по рукам.
– Заведи себе своего, – шутливо буркнула я, и она надулась.
– И это называется подруга? То есть ты тут встречаешься с Кеном из Малибу, а для меня кукол поиграть, значит, не нашлось, да? – проворчала она и
