в рубашке с чьего-то плеча, как мог пытался поддерживать разговор.
– Вы, эээ… – начал он, – то есть в смысле, есть ли…
– Нет, – ответила мисс Фрум на его неловкий ход. – Я не замужем.
– Аа, – мучительно покраснев, вымолвил Эдвард. – Ну да.
Мисс Фрум ему улыбнулась. Эдвард почувствовал, что температура за столом поднялась на парочку градусов.
– Скушайте булочку, – сказала мисс Фрум, пододвигая к нему блюдо с выпечкой.
Эдвард нацелился на лимонное безе. Почти пустое внутри, оно, хрустнув, обдало его градом крошек. Вставшая подлить ему чаю мисс Фрум поместила чайник обратно на плиту и ладонью отряхнула Эдварду перед рубашки.
Эдвард этим самым безе чуть не поперхнулся.
– Дайте-ка я налью вам воды, – мягко сказала мисс Фрум, а при повороте вдруг пошатнулась и чуть не упала сама. Эдвард, вскочив, удержал ее за плечи, после чего помог сесть. На вид она была еще бледнее чем раньше, хотя губы стали еще красней.
– Извините, – сказала она. – Что-то я последнее время слаба. Зима выдалась нелегкой.
Эдвард спросил, не вызвать ли доктора, но мисс Фрум сказала, что не надо. Вместо этого она попросила своего гостя подойти к холодильнику и достать оттуда бутылку, что возле пакета с молоком. Эдвард все выполнил в точности, попутно подметив, что в холодильнике не холод, а прямо-таки мороз, и возвратился к хозяйке с бутылкой красного вина.
– Налейте, пожалуйста, немного, – попросила мисс Фрум.
Эдвард налил в чашку. Жидкость оказалась более вязкой, чем вино, и от нее шел слабый, но откровенно неприятный запах. Чем-то он напоминал лавку мясника.
– Что это? – спросил Эдвард, в то время как мисс Фрум делала долгий глоток.
– Крысиная кровь, – ответила она, салфеткой отирая с подбородка пролившуюся капельку.
Эдвард решил, что ослышался, но пованивание из кружки, похоже, свидетельствовало как раз об обратном.
– Крысиная кровь? – переспросил он, тщетно скрывая в голосе отвращение. – Но… зачем? Зачем вам пить крысиную кровь?
– Потому что это все, что у меня есть, – ответила мисс Фрум как о чем-то само собой разумеющемся. – Если бы у меня было что-нибудь качеством повыше, я бы пила его.
Эдвард прикинул, насколько сложнее было бы приобрести что-нибудь повкуснее крови грызуна; получалось, совсем несложно.
– А как насчет вина? – предположил он.
– Ну так вино же не кровь, дорогуша? – ответила мисс Фрум ласковым тоном учительницы, вразумляющей школьного недоумка вроде тех, что хлебают из чернильниц и забывают, когда надо попроситься в туалет.
– А зачем вообще кровь? – спросил Эдвард недоуменно. – В смысле, ведь у людей ее пить даже и не принято?
Мисс Фрум аккуратно, с легким пренебрежением, прихлебнула из чашки.
– Возможно, вы правы, но это все, что я могу употреблять. Это единственная пища, которая мной усваивается. Без нее я бы умерла. Кровь в принципе может быть любая, хотя козья… Козья, пожалуй, излишне терпковата. Таким образом, крысиная кровь – это мое последнее прибежище.
Эдвард тяжело опустился на стул.
– Вам, наверное, все это тяжеловато? – спросила мисс Фрум участливо.
Она легонько погладила его ладонь. Кожа ее почти просвечивала; Эдварду показалось, что он видит сквозь нее кости.
– Что ж это за человек такой, который пьет кровь? – покачал головой Эдвард, сокрушаясь такой ужасности.
– Да нет, не человек, – вздохнула мисс Фрум. – Им я, пожалуй, зваться больше не могу. Для меня уместней другое слово, хотя мне не нравится, когда его употребляют. У него такие… негативные коннотации.
Эдвард ощутимо напрягался, пытаясь понять, что же это за слово. Сообразительностью он не блистал, чем, собственно, и был мисс Фрум симпатичен.
– Слово, слово… – все еще гадал Эдвард. – Уж не?..
Мисс Фрум его опередила.
– Да, – чуть передернувшись, сказала она. – Оно самое.
Эдвард рывком отодвинулся от нее – даже, можно сказать, отпрянул, пока не понял, что уперся спиной в угол.
– Не подходите ко мне! – выпалил он и, лихорадочно нашарив под рубахой, выставил наружу серебряный крестик. Крестик был мелкий, с полдюйма, и едва виднелся между большим и указательным пальцами.
– Ой, да не глупите вы, – горько усмехнулась мисс Фрум. – Ничего я вам не сделаю. И уберите
Секунду-другую Эдвард еще продолжал крестик держать, а затем стыдливо упрятал его обратно под рубашку. Тем не менее от скрытой угрозы за столом
