возможно, приглянется и Рэйчел – «
Мой клиент появился в шесть двадцать пять. Я узнал его по одежде. Он сказал, что будет в сером костюме, серо-черном галстуке и черном пальто для защиты от холода; стало быть, это он. Он был моложе, чем я ожидал, но все равно под семьдесят. Компакт «
– Это нормально, – успокоил я его. – Они здесь мирные.
Судя по лицу, моим словам он верил не очень, хотя проверить их все равно не мог.
– Фрэнк Мэтисон, – представился он, протягивая руку.
Рука была большая, местами в шрамах. Нижняя часть ладони представляла собой закостенелую мозоль. Мэтисон владел фирмой запчастей в Солоне и был человеком не бедным, однако преуспеяние явно далось ему тяжелой работой. Я взял ему кофе – черный, без сахара – и снова сел с ним у окна.
– Удивительно, что у вас нет офиса, – сказал он.
– Будь у меня офис, мне бы пришлось его красить, а затем покупать стол и стулья. А затем думать, чем оклеить стены. Люди судили бы обо мне по качеству моей обстановки.
– Ну а как они судят о вас теперь?
– По качеству чужого кофе. В этом месте он очень неплохой.
– Вы здесь встречаете всех своих клиентов?
– Смотря что они за люди. Если я в них не уверен, то назначаю им встречи в «Старбаксе». Если веры нет совсем, я пересекаюсь с ними на бензоколонке, а угощаю парой карамелек, чтобы растопить ледок.
В глазах у него мелькнуло смятение, как будто в мозгу включился сигнальный огонек. Такие взгляды мне приходится ловить довольно часто.
– У вас хорошие рекомендации, – сказал он не как комплимент, а скорее для собственного ободрения.
– Значит, нужные люди приходили ко мне сюда.
– Плюс я читал о вас в газетах.
– И тем не менее вы здесь.
Он неопределенно махнул рукой.
– Понятно, не все там было лестно.
– Это, видимо, называется «сбалансированным представлением».
Мэтисон выдавил улыбку, хотя тот сигнальный огонек, похоже, в нем так и не погас. Он отхлебнул кофе, приподняв стаканчик мозолистой правой рукой. Она чуть заметно дрожала. Левая все время сжимала ручку кожаного кейса, который лежал у него на коленях.
– Надо бы сказать, зачем я здесь, – промолвил он. – Начну, пожалуй, со своей семьи. Моя…
– Вы о вашей дочери, мистер Мэтисон? – перебил его я.
Он не то чтобы удивился. Скорее всего, это было ему не внове. Имя фиксируется у людей не сразу, но в конце концов они на него выходят, нащупывают. Я представил, как Фрэнк Мэтисон сидит у себя в кабинете с потенциальным заказчиком, который, чуть прищурившись, неловко теребит в руках какую-нибудь бумажку.
– В некотором смысле да, – кивнул Мэтисон, щелкая замками кейса. – Я тут принес кое-какой материал на случай, если вы не в курсе или вам нужны какие-нибудь факты из прошлого.
Внутри лежала пластиковая папка с газетными вырезками и фотографиями. Вынимать ее Мэтисон не спешил.
– Я знаю об этом деле, – сказал я.
– Это было давно. Вы, должно быть, были тогда очень молоды.
– Дело было громкое, а о таких вещах люди забывают нескоро. События оседают в памяти, передаются из уст в уста. Может, оно и правильно.
Мэтисон не ответил. Я знал, что дочь присутствует в его памяти неотлучно, застывшая в смерти, постигшей ее в возрасте десяти лет. Временами он, быть может, пытается вообразить, какой бы она стала, если б жила; как выглядела, как распоряжалась своей жизнью. Смотрит ли он порой на других молодых женщин – не мелькнет ли в их лицах облик его собственной ушедшей девочки, пусть хоть слабым отсветом, словно бы она ненадолго вселилась в чужое тело, пытаясь установить контакт со своей семьей и жизнью, в которой ей было отказано.
