Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре

сложно, что разные индивиды обладают разными совместными знаниями [Там же: 253–254].

Обобщающие языковые конвенции действуют с разной степенью обязательности и являются, таким образом, вероятностными. Часть из них выполняется с вероятностью, близкой к 100 %. Например, согласование существительных с прилагательными / числительными является практически обязательным (ср., однако, известный анекдот про «один кофе и один булочка», где нарушение правила не приводит к нарушению коммуникации), другая часть – менее обязательна. В процессе порождения говорящий постоянно делает выбор между разными возможностями, которые предоставляет ему язык. Джон Дюбуа удачно назвал эту ситуацию «конкурирующие мотивации» (competing motivations [Du Bois 1985]):

Учитывая сложность факторов, которые часто вовлечены в разрешение этой конкуренции (competition), спонтанный речевой поток, вероятно, может быть организован легко и эффективно, только если самые распространенные случаи конкуренции не надо организовывать снова и снова в каждой новой ситуации. Как только какое-либо соглашение, выработанное в определенном случае, сохранено для дальнейшего использования, первое наращение (accretion) в направлении того, что позже воплотится в языковой системе, сделано. [Там же: 361].

В этой книге мы сосредоточились как раз на этих «наращениях» – промежуточных звеньях между языком и речью. Как показала Дж. Байби, готовые формы по умолчанию используются для передачи более важной информации [Bybee 1985]. Для передачи менее важной или при отсутствии готовой формы (будь то локальный недостаток языковой компетенции или общее отсутствие речевого шаблона) говорящий обращается к правилам. Хрестоматийный пример такого рода – частотные «неправильные» глаголы, которые сохраняют неправильность только потому, что использование этих форм в речи настолько частотно, что не требует обращения к правилам словоизменения [Bybee 1985: 2].

Таким образом, исходя из первичности речевого потока, неверно представлять дело так, что абстрактные схемы реализуются в речевом высказывании, обрастая «ошибками» и «исключениями». Дело обстоит ровно наоборот: речевое высказывание строится из разнородных, готовых к использованию речевых блоков, а в случае их отсутствия задействуются более глубинные правила, позволяющие упаковать информацию. Частотность и регулярность использования того или иного блока может приводить к его конвенциализации, то есть к выработке более общего правила.

При таком подходе идиоматизация – это механизм выработки конвенциональных правил, результат которой может реализоваться на лексическом или грамматическом этапе обобщения. Таким образом, грамматические и лексические правила не противопоставлены как обязательные и свободные – и те, и другие правила обладают разной степенью обязательности, то есть являются вероятностными (хотя грамматические в конечном итоге с большей вероятностью оказываются обязательными). Разница между ними в том, что в сфере грамматики вероятностные правила действуют на более абстрактном уровне. В сфере лексической сочетаемости правила действуют на более конкретном, лексемном, уровне, однако степень их обязательности может быть настолько же высокой, как и, например, согласование по роду существительных и прилагательных.

Приведем пример

Устаревший в настоящее время лексический фразеологизм держать себя на вожжах имеет одну фиксированную лексему – вожжи. Постепенно список переменных, входящих в тот же или близкий семантический класс, расширяется, и фразема превращается из лексической в синтаксическую: держать себя в X [в узде/в руках/в рамках…].

Важно понимать, что ровно те же принципы касаются и социальных языковых норм. Говоря точнее, все языковые нормы являются социальными, просто часть из них находится в поле активной борьбы за социальный капитал; именно эти нормы обычно и называют «языковой нормативностью». Однако во всех этих случаях ключевую роль играет общественный договор (обсуждаемый, эксплицитный или необсуждаемый, имлицитный) при создании «фонда совместных знаний». Самым простым и естественным механизмом создания такого фонда является регулярность воспроизведения. Речь не обязательно идет о простой частотности – единицы типа ничтоже сумнягиеся не являются частотными в абсолютном выражении. Важен социальный договор, который делает сохранение этого выражения социально целесообразным. Изменения этих договоров иногда можно наглядно увидеть. Приведем пример.

Черное кофе и черный какао

Из многочисленных заимствованных несклоняемых существительных на – о/-е существительное кофе «стигматизировалось» в форме мужского рода под влиянием социального договора, чему способствовала не столько частотность этого существительного (относительно низкая), сколько «престижность» этого напитка в обществе. Другой напиток, какао, не был столь же выделен в обществе, и род слова какао на протяжении двух веков колебался, пока в 1990-е годы средний род окончательно не победил, став единственно приемлемой формой социального договора.

Итак, языковые правила являются вероятностными. В соссюровской дихотомии langue-parole первичной является речевая деятельность, которая, обобщаясь, приводит к плавной вероятностной шкале от речевого штампа до грамматического правила. Генерализация – это естественный когнитивный процесс обобщения речевого потока, объектом которого в конкретных случаях может стать лексическая сочетаемость, синтаксическая модель или морфологическое согласование. Признав первичным феноменом речевую стихию, естественным шагом анализа следует признать переориентацию лингвистических исследований на исследования реального речевого потока, уделив больше внимания его слабо структурированным особенностям.

Кратко повторим изложенные выше положения.