– Он ее сын. – Девушка прижималась лбом к его щеке, и Евино дыхание щекотало его кожу. – Он сын Амалии…
Она хотела сказать! Собиралась объяснить Роману то, что уже знала, но он так сильно за нее боялся, что не слышал, не хотел слушать! А ведь теперь ей известна правда! Максимилиан ей рассказал.
Ему хотелось выговориться. Даже чудовищу иногда нужны слушатели. У него были зрители, которым он показывал свои страшные картины, обнажал душу, самые темные ее закутки, но они не понимали, не могли распознать в кровавых мазках его истинную суть. А Еве можно рассказать все, взять ее за руку и повести по лабиринтам своего безумия. Или поволочь силой, если станет сопротивляться…
– Они ее любили. – Максимилиан сидел на камне, скрестив по-турецки ноги, говорил с мечтательной улыбкой. – Отец, Бойцов, Горынычев. Они любили ее все, но только Горынычев пообещал ей невероятное – мое исцеление. Я ведь умирал и непременно бы умер, потому что мою болезнь не умели лечить тогда и не научились лечить теперь. А он пообещал. Нашел записи этого земского врача, прочел про Полозову кровь и стал искать дальше. Угадай, что он нашел?
– Зеркало. – Только зеркало могло превратить нормально человека в чудовище. Ева знала это наверняка.
– Правильно, зеркало! Он не просто его нашел, он в него заглянул и попался на крючок. – Максимилиан усмехнулся. – Он начал слышать голос. Или эхо голоса. Голос говорил ему, как нужно поступать, кого искать. И он нашел, сначала волчонка, потом тебя. Вы были носителями серебряной крови, которая была способна мне помочь. Вот только ее оказалось мало, слишком мало. Ее хватало только на контрольного пациента.
– Гордея?
– Да. Горынычев любил мою маму до безумия, сильнее собственного ребенка. А она до безумия любила меня.
– И она знала? Знала, что он с нами делает?! – Тонкий профиль, нитка жемчуга на идеальной шее, безмятежность во взгляде. Она знала?..
– Думаю, она догадывалась, но я умирал, а Горынычев предлагал спасение. А может быть, они ей врали, говорили, что с вами не случится ничего плохого, что они отпустят вас, как только получат лекарство.
– Кто – они?
– Горынычев и мой отец. Великий и гениальный Жан Орда – мой биологический отец. Не скажу, что он любил меня так же сильно, как мама, просто Горынычев нашел и его слабое место.
– Деньги.
– Да, Горынычев пообещал ему часть клада. Того самого, который я не так давно перепрятал, а папенька до сих пор безуспешно ищет. Впрочем, и того, что ему досталось восемнадцать лет назад, хватило бы на несколько жизней, если бы он не тратил их на всяких шалав. – Максимилиан поморщился. – Вот нам с мамой хватило. Мне – на учебу и жизнь за границей, а ей – на реставрацию замка.
– Он нас мучил… – Прозвучало жалко, словно бы Ева до сих пор была маленькой девочкой.
– Тогда мы этого не знали. Я, сказать по правде, вообще ничего не знал. Я умирал в мучениях. И уже почти умер, когда в один прекрасный момент он принес мне лекарство, сделанное из вашей крови. Я очень хорошо запомнил тот день, потому что переход от смерти к жизни был таким стремительным, таким головокружительным! – Максимилиан улыбнулся. – И мама плакала, но уже не от страха, а от радости. Я слышал, как она просила Горынычева вас отпустить. К ней приходила ее подруга Марина, делилась своими подозрениями насчет Горынычева. Я думаю, мама уже тогда начала понимать, насколько он опасен. Вот только она не успела принять решение. Марина пришла к Горынычеву с обвинениями. Я знаю, потому что я был там, мне только что прокапали лекарство.
– И он ее убил? Прямо у тебя на глазах?..
– Убил, но не сразу. Она требовала, чтобы он рассказал, где вы. Он не рассказал, он показал ей зеркало. Сказал, что она может найти вас сама, если успеет. Тогда я первый раз увидел, что делает с человеком это зеркало, как меняет. Но это не главное, главное, что она вас нашла. Там, в Нижнем Мире, она сумела взять ваш след. Я слышал, как она с кем-то разговаривает, обещает отдать все, что у нее осталось, ради вашего спасения. Все матери одинаковые, ради детей готовы пойти на все. – Максимилиан вздохнул, вздох получился почти искренний. Если бы не взгляд, по-змеиному холодный и немигаюший.
– Ты спрашивала, заглянул ли я в то зеркало. Заглянул. Не сам, он меня заставил. Наверное, проверял какую-то свою теорию. Он считал, что серебряная кровь меня защитит. Она и защитила, но не до конца. С тех пор я почти перестал спать. Стоит мне только закрыть глаза, как я попадаю в Нижний Мир. А ты ведь знаешь, как там страшно, чьи там тени и голоса. – Он помолчал, а потом как ни в чем не бывало продолжил: – Мама зашла в тот момент, когда я отбивался. Она увидела свою мертвую подругу, увидела меня и зеркало. Думаю, в тот самый момент она приняла решение убить Горынычева.
– Руками полковника Бойцова.
– Еще один влюбленный идиот. Мама ловко разыграла ту карту. Горынычев любил ее, он бы никогда ее не обидел и уж точно ни за что не убил бы. Она пыталась узнать про вас, надеялась отыскать после его смерти, но он сказал, что вы все мертвы. Он никогда ей не врал, и она поверила. Она не могла спасти вас, но все еще могла спасти меня, поэтому и приняла то решение.
– Все думали, что ты пропал, что тебя тоже похитили. – Ева смотрела на этого человека и пыталась представить, каким он был ребенком. Был ли он
